колдовать: магия отнимала у них слишком много сил, но не у меня.

В середине пира Один неожиданно встал и призвал всех к тишине — одного его жеста хватило, чтобы толпа покорно замолчала и почти одновременно уставилась на него. Однако вместо него всеобщим вниманием завладела Фрейя. Она грациозно вышла на середину залы и протянула Всеотцу длинный свёрток из сукна с вышивкой и перевязанный кожаным шнурком.

— Народная мудрость ванов гласит: «Помыслы сердца и головы должны совпадать в сейде», — улыбаясь, произнесла Фрейя, однако прочесть её истинные эмоции было невозможно. — В знак нашей расположенности и открытости мы приносим вам знание о сейде — магии, что сосредоточена в каждом живом существе и повсюду. Любой мир, боги, животные и природа — всё соткано из энергии, что делает нас единым целым. Наше противостояние показало вашу слабость, и в знак доброй воли мы хотим помочь вам стать лучше, сильнее. Вы устаёте, применяя колдовство, лишь потому что не нашли личный колдовской проводник.

Все заворожённо смотрели, как Один доставал посох, изготовленный из тёмного дерева и украшенный ярким сияющим белым камнем. Он ловко перехватил его в руке, легко взмахивая и благодарно кланяясь вану.

— Позвольте, я покажу вам, — обратилась она к Одину и показала простой пас, будто чертила в воздухе руну. Всеотец медленно повторил рисунок, и в тот же миг воздух будто задрожал, прокатилась ветренная волна и смела с дальнего столика посуду. Охи и удивлённый шёпот тут же наполнили залу, каждый порывался сорваться с места и увидеть чудо. Конечно, Один колдовал и раньше, но мы знали, что ради такого пустяка он ни за что не стал бы тратить силы — долго восстанавливаться. Теперь же всё выглядело легко, и это меня настораживало больше всего. Подобные дары не делают просто так, в особенности бывшим врагам.

— Дар сейда — это огромная сила и благодать, за которые мы глубоко признательны, — Один глубоко поклонился и оставил поцелуй на ладони Фрейи. Его жена тут же сжала бокал с вином, а глаза её смотрели затравленно и с упрёком — ничего нового.

Фрейя улыбнулась и повернулась к толпе:

— Мы поможем отыскать ваши оружия, ибо только вместе нам удастся сохранить миры в сохранности. Отныне не будет головокружений и боли, сейд станет ближе к вам.

Ликование и галдёж слились воедино, пока Один провожал Фрейю к её месту. И стоило только Всеотцу отвернуться, как на мгновение лицо богини почернело от злости, заставляя Гулльвейг тихо засмеяться и бросить на меня колкий взгляд, будто говоря: «Смотри, мальчишка, и запоминай: добра ждать не стоит, но ты рискни и поймай нас».

Вдруг скрипнул малый трон, и Фригг поднялась, едва не опрокинув бокал:

— А где доказательства, что вы не замышляете ничего дурного? Думаете, достаточно подарить посох верховному асу, и мы сразу же поверили в благие намерения? Вдруг вы всего лишь пытаетесь нас обмануть и начали злодеяния с самого Всеотца?

Один метнул на неё уничижительный взгляд, устраиваясь на троне, но Фригг проигнорировала его, буравя Фрейю. Однако вместо неё заговорил Фрейр:

— Верить или нет — ваше право, настаивать не станем. Однако важно помнить, все мы — братья и сёстры, дети великого Имира, что породил каждого, а братоубийством ваны никогда не славились.

Повисла тяжёлая тишина, в которой можно было различить каждый вздох. Такого громкого обвинения ещё не звучало в стенах чертога. Фригг поражённо села, не в силах посмотреть на мужа, а он напряжённо глядел перед собой, собираясь с мыслями.

Все прекрасно знали историю сотворения мира: в начале был ётун Имир, чья мощь была несоизмерима ни с чем. Он создал детей подобных себе, а затем уже послабее: великанов, ванов и асов. Однако характер Имира был ужасен, а нрав свиреп: от скуки он убивал собственных детей, заставляя их сначала сражаться друг с другом, а после проигравшего убивал. Так продолжалось многие года, пока наконец три брата не восстали против создателя, решив изменить ход жизни. Один и два его старших брата, Ве и Вили, сплотили вокруг себя единомышленников и пошли войной против Имира и поддержавших его ётунов. Десятилетия шла битва, миры дрожали от ударов оружия, берега омывала кровь, а небо содрогалось от рёва и крика. Понимая, что противники невероятно сильны, Один вместе с братьями придумали план, как заманить Имира в ловушку, в жерло потухшего вулкана в Муспельхейме, где бы его замуровали, а после забили бы до смерти. Так оно всё и свершилось.

Однако до сих пор никто не знает, что именно тогда произошло, но многие видели, как Один убил своих братьев, скинув их тела к убитому Имиру. Позже он объяснял поступок тем, что Ве и Вили предали его и хотели зарезать: власть ослепила их и сделала их монстрами — жадными извергами, что желали править жестоко и беспощадно, заставляя выживших ётунов страдать. Один же стремился к милосердию и не хотел уподобляться врагам. Так, он возглавил асов и стал именоваться Всеотцом.

Ётуны пытались сопротивляться, поднимали восстания, но без поддержки Имира они были обречены. В наказание за убийство братьев, Один выколол себе правый глаз и провисел подвешенным за щиколотку на ясене сорок дней и ночей, пытаясь искупить грех.

Чёрная повязка вечно напоминала ему и каждому о содеянном преступлении, на которое сейчас так прямо сослался Фрейр, обвиняя асов в страшном грехе. Впрочем, ван наверняка имел на это право: он был уже подростком в то время, когда громыхало восстание, и наверняка видел гибель сородичей, взращивая ненависть к асам. Тем не менее так открыто ещё никто не дерзил Всеотцу.

Тишина становилась всё гуще и оседала на каждом неприятным осадком, однако никто не решался разрушать её. Сиф чуть толкнула меня, словно упрашивая вмешаться и разрядить обстановку, но смаковать ситуацию было гораздо приятнее, и я молчал.

— Вспоминать былое — не видеть будущего, — вдруг произнёс Тюр, мгновенно приковывая взгляды. Кому ещё, кроме бога правосудия, отводить конфликт?

Он был нашим наставником, который рассказывал нам историю, объяснял смену времён года и водил по открытым мирам, показывая устройство Иггдрасиля. В детстве Сиф считала его красивее всех: брюнет с ярко-зелёными глазами и могучей фигурой истинного воина. Понятно, почему рыжий и огромный Тор и светловолосый худощавый Бальдр, которого называли воплощением всего прекрасного, совсем не привлекали её. Однако с годами Тюр становился только мрачнее и серьёзнее, походя на грозовую тучу.

— Не стоит пытаться построить новый мир на золе прошлого, — продолжил Тюр, верно следуя своему предназначению. И пускай он тоже всегда