— Нет. Несколько месяцев. Случайно познакомились на карнавале, который устраивало издательство. А потом, когда у них убили Пшеничную, пошли замены, и она предложила мою кандидатуру. А что?

— Да так… — проговорил в задумчивости подполковник. — Она тебе случайно не говорила, что Милена Пшеничная решила больше не продлевать с ней контракт и вообще задумала убрать ее из издательского бизнеса?

Фролов сделал вид, что задумался.

— Что-то говорила, но, знаешь, так, между прочим.

— Угу! — с удовольствием пробуя уху, проговорил Терпугов.

Сергей последовал его примеру.

— И так же, между прочим, — закончил свою мысль Терпугов, — убила ее.

Фролов поперхнулся и сильно закашлялся.

— Кость попала? — спросил Борис Григорьевич.

Сергей кашлял и кашлял, к глазам подкатили слезы, лицо побагровело. Он встал из-за стола и вышел в туалет. Откашлявшись, умылся холодной водой и спросил у своего отражения в зеркале:

— Это что ж получается? Астрова двоих порешила?! — теперь у него пресеклось дыхание. — Вот это да!.. Вот это автор детективов.

Он вспомнил движение руки Веры, когда окликнул ее на даче, и мысль тогдашнюю: «Убьет и не поморщится!» «Конечно, — вновь подхватил Сергей ту же мысль. — Она ведь только тем и занимается, что придумывает способы убивать людей и устраивать алиби для убийц. Вначале она убрала соперницу в лице Тины, рассчитывая через Олега влиять на его сестру. Ну конечно! — ударил он себя мокрой рукой по бедру так, что брызги разлетелись в разные стороны. — Карнавал! Она все около Пшеничного вертелась, а Тина ей мешала. Да-да-да! — оторвал он бумажное полотенце. — Заказала Тину, стала любовницей Пшеничного, а Милена — кремень. Ничего не вышло. Стоп! — провел он рукой по лбу. — Стоп! А почему она сразу не убила Милену?.. Да потому, что Тина так затянула Пшеничного — не вытянуть. Черт! И все-таки я бы не стал убивать Тину, лучше бы сначала Милену, как бы ближе к цели. А может, она таким образом задумала запутать следствие? И меня втянула не случайно? О!.. — замотал он головой и проникся уважением к Терпугову. — Господи, да как же в этом можно разобраться? Ну как написать «Спящую Венеру», я понимаю, а вот как разобраться в убийствах Милавиной и Пшеничной, не представляю. Неужели Борису удастся?»

Фролов привел себя в порядок и вернулся за столик.

— Слушай, — обратился он к Терпугову, — я вот все думаю об убийстве Милавиной и никого, кроме конкурентов, не могу заподозрить.

Терпугов, как и следовало ожидать, неопределенно поморщился.

— …И не согласен с тобой, что Пшеничную заказала Астрова. Скорее, это дело рук все того же конкурента Милавиной. Мне кажется, что ты пошел в нужном направлении и уже почти подобрался к нему. Он запаниковал и убил Пшеничную, чтобы таким образом все свалить на ее брата. Ведь, по сути дела, в выигрыше от этих двух смертей оказался именно он, Олег Пшеничный.

— По твоей версии Пшеничный — ангел, наследства сами падают ему в руки.

— Ну я не знаю… — протянул Фролов. — Просто не могу прийти в себя, если честно. Убитых видел-перевидел, с тобой же ездил, а вот Тина не выходит из головы.

— У меня тоже. Версию о конкурентах не отбрасываю, но в связи с убийством Пшеничной, как я уже тебе сказал, заинтересовала меня особа нашей известной писательницы.

— Ну она-то тут при чем?!

Борис Григорьевич глубоко и удовлетворенно вздохнул, разделавшись с отбивной из телятины, налил в рюмки водку и сказал:

— Она же женщина. А они, женщины, всегда нас за дураков держат. Она сделала ставку на Пшеничного. Закрутить его решила и через него стать во главе издательства.

— Ты думаешь, Пшеничный так и поддался! Он же на сколько моложе! — натужно расхохотался Фролов. — Зачем ему перезрелая авторша.

— А то не поддался, — прищурил глаза Терпугов и откинулся на спинку стула. — Ты же делаешь новые обложки для книг Астровой.

— Допустим, что это просто выгодно Пшеничному как издателю, — с хорошо разыгранным безразличием заметил Сергей.

— Допускаю! Но и то, на чем все держится, — расхохотался подполковник, — не выпускаю.

Фролов растянул губы в улыбке, кивая головой, будто ему тоже смешно.

«Неужели Вера меня обманывает? Меня! С кем! С этим воробьем?!»

— А что, в издательстве не поговаривают еще об их связи?

— Нет! — искренне признался Фролов.

— Ну может, и на самом деле ничего нет, но версия имеет место.

— А с чего ты вообразил, то есть прости, на основании каких фактов ты построил такую версию? — с плохо скрытым раздражением поинтересовался Сергей. — Впрочем, извини, я забыл, что ты все равно не скажешь, — махнул он рукой и принялся выбирать десерт.

— Отчего не скажу? Версия — это не тайна. Пока что она в процессе разработки, моей личной, — выпив рюмочку рябиновой, проговорил Борис Григорьевич. И вдруг лукаво прищурился, склонил голову и снизу заглянул в глаза Фролову. — А ты того… — Взгляд его заискрился от удовольствия поддеть собеседника. — Что, Астровой руку на бедро положить хочешь?

Фролов надул щеки, чтобы возмутиться как можно более достоверно, но Терпугов хихикнул и признался:

— А бедро заманчивое. Крутое, упругое… Случайно рукой задел, когда с ней разговаривал. Поверь мне, Сережа, она не промах. С огоньком!.. Ой, — спохватился он, — чего я тебе все это говорю, ты уж, наверное, без меня во всем разобрался.

Фролов решил отчасти приоткрыться, иначе подполковник мог заподозрить настоящее положение вещей.

— Не спорю, женщина она привлекательная. Поэтому отказываюсь понять, как она могла заказать Пшеничную.

— Да не заказывала она ее.

— Тебя не поймешь, то заказывала, то не заказывала… — недовольно пробурчал Фролов.

— Правильно, не заказывала. Зачем деньги платить и себя под удар ставить. Она ее сама убила, — отправляя кусок пирога с брусникой в рот, просто ответил Терпугов.

Сергей на несколько секунд оторопел, только бровь дернулась.

«Милавину заказала. Пшеничную сама порешила… Бред!..»

— Ты не забывай, — продолжал Борис Григорьевич, — что в этом театре ставится пьеса Астровой. Репетиции идут уже месяцев шесть. Она на них зачастую присутствует. Следовательно, здание театра изучила хорошо. К тому же у нее пропуск. Что ей стоило выскочить из-за кулис вместе с балетом, выстрелить в Пшеничную, ей-то отлично было известно, где та будет сидеть, а затем скрыться?. Повторите пирог! — обратился он к официанту. — И чая еще, пожалуйста!

Фролов сидел с застрявшим в горле куском. С трудом проглотил, едва опять не поперхнувшись.

— Боря, ну алиби у нее есть?

— Да есть! — с явным недовольством отозвался Терпугов, вновь приступая к дымящемуся куску пирога. — Соседка ее видела как раз в тот отрезок времени, когда была убита Пшеничная.

— Ну вот! — не зная, что еще сказать, неловко повел руками Сергей.