и прогибами...")

С подъёмами и прогибами,

Тенгри пустыня,

горячая волна кипит, двигается,

пальцами бесчисленных рук указывает вперёд,

массивной волной разрывает воздушный поток,

как если необъятный лес

в просторах горизонта дружно указывает на западный край,

безбрежный поток

выводит сильный свищущий звук,

кажется, что наконечник стрелы пронзает наши,

запечатанные в предсердии, угрызения совести,

не говоря уже о самодовольстве или

о тусклой обиде и ненависти.

Глаза ослепляющая,

Тенгри пустыня,

море разгоряченных лучей в полдень колышется,

раскачивает чистые звуки фиолетово-бронзовых бубенчиков,

к полуночи лунный свет расходится

тёмно-красной розой,

восторженно распускающейся,

песочная равнина, полное хранилище ветра,

втихомолку комментирует большой военный мятеж,

и тогда большие перемены во времени начинают путаться,

сегодняшний день, прошлый век, стираются, выжигаются полностью,

не к человеку, но к погребенным, эта,

достигающая далёких небес, струящаяся хоровая поэзия.

Источник: "Современная женская поэзия. Хрестоматия. [Т. 3]", Тяньцзинь, 2017, стр. 29

Те судьбы, те колодцы ("Сегодня ночью кто так же, как и я...")

Сегодня ночью кто так же, как и я

Побывал в мистическом месте и принял

Откровение внеземного мира

Смог вызвать стройные ряды душ, словно ветер

Тянутся белые нити облаков

Через стремительные звёзды от сказочного города

Над разными чудесными крышами пролетают

Ещё появляются звуки песен и щебет птиц

Сладко вспомнить далекие имена и колодцы

Бесконечные волны времени

Словно сообщают сокровенное

В тёмном свете то поднимаются, то опускаются

Вдруг ударило током меня, разрастается боль

Разливаются страх и обида, но в конце те,

Воспитанные нетерпимыми ко всему иному,

Стали собственным адом, и днём и ночью мучаются,

В беспомощном одиночестве выдыхают проклятия,

Выведите меня отсюда, такой знак, скажите,

Что есть более тяжелое и невыносимое,

Чем этот знак судьбы.

Декабрь 2007 г.

Источник: "Современная женская поэзия. Хрестоматия. [Т. 3]", Тяньцзинь, 2017, стр. 35

Чья воля, предавшая волшебство, уничтожила царство цикад и сверчков ("На высоко висящей макушке дерева цзинь-цзинь...")

Никто не

Осмелится

стереть мои слезы.

След слез моих

как огонь

обжигает людей

О, звезда предрассветная!

Чья воля, предавшая волшебство,

уничтожила царство цикад и сверчков

На высоко висящей макушке дерева: цзинь-цзинь, цзинь-цзинь,

как будто солнечный луч раскачивает мелкий янтарь,

моя душа кругами вьется вокруг волн света, блеска,

а в зарослях рулады звуков цвиринь, цвиринь, подвесок ожерелья стрекот,

то развернет молчанье, то удлинив, растянет в пустоту.

Волшебный перезвон разносится, скорее выходи,

скорей приди, обласкан будешь сезонным даром года,

одна душа, весь мир божественным провидением пропитаны,

сердце и тело наши переполнены таким

холодным горьким счастьем.

На день седьмой глубокие слои земли

распространяют сообщенье, передают сигналы:

с небесных врат красные, желтые, зеленые, коричневые

нотные знаки свободно кружатся,

печально падая, но шумно и уверенно.

То ли тенистые корзинки облаков, то ли букет зари из роз,

золотом с медью освещают лесную кромку за стеной,

небесный нежный взгляд полностью сбросит заносчивость, надменность,

глаза наполнятся прозрачным созерцанием разбросанных мазков,

а может быть

Источник волшебства стремительно вольется к людям?

Эхом молитвы донесется из райских мест?

Душа проснется зачерпнуть руками глубокий смысл судьбы,

старые, прошлые дела окутывают сердце бесконечно,

и горестно, и сладко. Но в этот год

Еще длиннее тянется лучей и облаков осенний силуэт,

желтый туман сусальным золотом с вкраплениями серебра

раскачивается, с каплями сумрака смешиваясь,

трепетно медлит, колеблется душа моя. Как надо

утешить сердце у Земли? Затем, что

Рулады стрекота, в насилующем мире терзающие душу,

погасли,

пустота не сможет заменить сердце Земле, и мне,

но долгий, долгий сон, тени раскаяний тысячелетний срок

скитаются в подземных переходах.

Но если у Земли терпенье не сравнимо ни с чем,

кто, несмотря на все, с Земли прогнал,

стряхнул благоухающую музыку? Кто,

из сердца вынул, несмотря на все, ту

в долгих думах и тяжелых вздохах печальнейшую красоту?

пробудит душу зачерпнуть руками глубокий смысл судьбы

Источник: "Жизненная сила поэзии Хуэй Ва", 2014

Юй Гуанчжун (1928-2017)

Китайский поэт Юй Гуанчжун родился в 1928 г. в Нанкине. Его родителями были Юй Чаоин и Сунь Сюцзюнь. После вторжения японцев семья бежала из города. Много лет назад Юй возвратился в родной город и снова вынужден был бежать, на этот раз из-за победы Коммунистической партии в Китайской гражданской войне. В 1950 г. его семья перебралась на Тайвань. Будущий поэт начал свое образование в 1947 г. в Нанкинском университете, где изучал английский язык и литературу, а затем перевелся в Амойский (сейчас — Сямэньский) университет в провинции Фуцзянь. Позже он поступил в Тайваньский национальный университет, став одним из первых студентов, получивших диплом по специальности "иностранная литература". Также он получил степень магистра искусств в Университете Айовы.

После окончания учебы Юй остался преподавать. С 1974 г. работал на факультете китайского языка и литературы в Китайском университете Гонконга, а в 1985 г. стал деканом Университета Сунь Ятсена. Он преподавал также в США, в Геттисбергском колледже. В 1989 г. получил государственную награду за вклад в гуманитарные науки, а в 2014 г. — государственную награду за вклад в культурное развитие.

Юй Гуанчжун оставил по себе 17 поэтических сборников и 12 книг прозы. С 1970-х поэзия Юя сосредоточилась на теме тоски по Китаю, которую ощущали континентальные китайские солдаты и чиновники, оказавшиеся на Тайване после Гражданской войны.

Он также работал переводчиком и комментатором. Его эссе отличались нестандартным юмором и гуманизмом. Он одинаково хорошо владел современным и древним вариантами китайского языка, и отлично знал английский.