Вопрос, по которому Франческо Фоскари так решительно противостоял Томмазо Мочениго, не был связан с приоритетом итальянской политики по отношению к турецкой угрозе в Эгейском море, хотя она проявилась позже. Фоскари был сторонником авантюристической, агрессивной политики на обоих направлениях. Вскоре после того, как Фоскари выбрали дожем, Салоники, крупнейший город, оставшийся в Византийской империи за пределами Константинополя, согласился перейти под власть Венеции, надеясь получить поддержку против нападения турок. Власть в городе была передана венецианцам, и в 1424 году туда послали флотилию под водительством Пьетро Лоредана. За несколько лет до описываемых событий он одержал решительную победу над турками в битве при Галлиполи и был главным соперником Фоскари на выборах дожа. Венецианское превосходство на море тогда еще никем не оспаривалось. Флот не столько доставлял припасы в Салоники, сколько совершал набеги на турецкие прибрежные города в надежде на большую добычу. Кроме того, своими набегами венецианцы стремились вынудить султана заключить компромиссный мир. Через несколько лет Венеция послала более крупный флот, но не в Эгейское море, а вверх по течению По, и Салоники были потеряны. Все глубже ввязываясь в войны в долине По, Венеция направляла все меньше людей и меньше денег на защиту своей колониальной империи. Через сто лет после смерти Мочениго, когда Оттоманская империя превратилась в сильную морскую державу, а Итальянские войны продолжали поглощать ресурсы Венеции, венецианцы, верившие, что величие их города зависит от моря, вспомнили «прощальную речь» Мочениго как предостережение против завоеваний на континенте – и пожалели, что вовремя не прислушались…

Агрессивные действия в Италии и Леванте в начале правления Фоскари как будто сочетались между собой, потому что Генуя снова на время подчинилась герцогу Миланскому. Война с Миланом дала повод наносить удары по Генуе, давнему врагу, который по-прежнему казался более опасным соперником на море, чем турки. В 1431 году, после того как главный венецианский флот под водительством Пьетро Лоредана одержал блестящую победу при Портофино близ Генуи, еще одна флотилия, состоявшая главным образом из торговых галер, переделанных в военные, безуспешно напала на Хиос, главную базу генуэзцев в Эгейском море. Можно было бы назвать эти действия Пятой Генуэзской войной, но война с Генуей настолько зависела от Милана, что закончилась, как только после очередного переворота из Генуи выгнали присланного Миланом губернатора.

Тем временем Венеция приобрела Брешию и Бергамо, распространив свои владения в сердце Ломбардии. Правда, новые приобретения не принесли ей мира. Не нанеся урона Милану, венецианцы дали Филиппо Мариа повод для недовольства, которое он стремился возместить. Он заключил союз с Альфонсо, королем Арагона, который в результате одной из бесчисленных гражданских войн стал также королем Неаполя. Тогда лишь строгое соблюдение Папской областью союза с Флоренцией и Венецией помогало сохранять равновесие сил. Правители городов поменьше, например Мантуи и Феррары, переходили то на одну, то на другую сторону. Вся Италия участвовала в войнах, но центром военных усилий Венеции была Ломбардия.

Ломбардские войны отчасти велись и на воде. Контроль над реками По и Адидже был важен со стратегической точки зрения; в венецианском Арсенале сконструировали судно, предназначенное для речной войны, первый образец того, что венецианцы называли галеонами. Эти суда были гребными, и на них устанавливали артиллерию. В период осады Брешии корабелов и моряков посылали из Венеции для оснащения флота на озере Гарда, потому что миланские войска так глубоко окопались на южном берегу озера, что прислать припасы в осажденный город можно было только по воде (см. карту 6). 6 галер и 25 длинных судов поменьше перебросили из Вероны вверх по течению Адидже почти до Роверето, а затем, после того как впрягли 120 волов на одну галеру, протащили их 15 миль по горам на северную оконечность озера Гарда. На спуск к озеру ушло 15 дней; понадобилось 2 тысячи волов, а также огромное количество тросов. Оказавшись на озере, венецианцы, конечно, потерпели поражение, потому что предупрежденные миланцы выставили против них свои суда, но процесс перетаскивания кораблей через горы вызвал огромное восхищение в годы, когда гуманисты прославляли такие проявления человеческой изобретательности. Получив позже подкрепления, венецианские корабли в конце концов одержали на озере Гарда победу, которая внесла свой вклад в снятие блокады с Брешии.

За 500 лет до того события материковые реки привлекали венецианцев в качестве торговых путей. Позже они обратили свои взоры к морю и к Востоку. В XV веке венецианцы вернулись на материк, но не как торговцы, возившие соль и восточные ткани, а как захватчики, которые направляли туда флотилии и армии.

Речными флотилиями и морскими армадами в Венеции командовали венецианцы. Иногда представители венецианской знати выдвигали из своей среды и талантливых полководцев при защите тех городов, которыми они управляли. Прекрасная трехлетняя защита Брешии проходила под руководством Франческо Барбаро, гуманиста и государственного деятеля, которого поддерживали жители города. В войне со Скалигерами венецианцы командовали и сухопутными армиями; более того, в то время сухопутные армии, как и военные флотилии, по большей части состояли из венецианцев-призывников. Но в конце XIV века сухопутные войны почти полностью велись хорошо оснащенными и опытными наемниками. Победы в ломбардских кампаниях часто одерживались с помощью бескровных маневров, перерезавших снабжение вражеских армий или приводивших в смятение войска противника. При таком роде войны Венеция поступала так же, как и другие итальянские города: нанимала предводителей наемников. Их называли кондотьерами, потому что они воевали по контракту, кондотте, в котором оговаривалась сумма, которую наемники получали за свои услуги, и количество солдат, которое они набирали под свое начало. К ним приставляли одного-двух аристократов, называемых комиссарами; они советовались с кондотьерами по поводу плана кампании и отчитывались перед ними. Некоторые комиссары также командовали войсками в бою, но чаще эту роль исполняли профессиональные кондотьеры.

Хотя военное искусство кондотьеров сомнению не подвергалось, они часто давали повод усомниться в своей верности. Среди них не считалось зазорным после окончания срока службы на одно государство заключить договор с его противниками. Считалось, что по истечении срока договора кондотьеры более не несут никаких обязательств перед нанимателями. Но, если кондотьер затевал тайные переговоры с новым потенциальным работодателем, против которого он в настоящее время сражался, и особенно если он во время переговоров упускал выгодные возможности, его подозревали в нарушении условий контракта и могли наказать, как предателя. Кроме того, к предательству приравнивалась сдача того или иного города, захваченного во время службы на соперника. Флоренцию кондотьеры таким образом обманывали не раз; оскорбленный в своих патриотических чувствах Макиавелли не жалел сарказма, обличая этих наемников.

В целом Венеция стала одной из самых преуспевающих республик, которая нанимала кондотьеров, однако трудности возникали и у нее. Самый трагический случай произошел в начале войн за Ломбардию. Венеция пригласила способнейшего кондотьера, Карманьолу, который, состоя на службе у герцога Миланского, доказал, что он лучший в своем ремесле, победив знаменитую швейцарскую пехоту. Вначале Карманьола подтверждал свою репутацию. Но после того как он завоевал для Венеции Брешию и Бергамо, череда побед неожиданно прекратилась, и он стал подозрительно бездеятелен. Совет десяти узнал, что он тайно ведет переговоры с Филиппо Мариа Висконти. Не говоря о своих подозрениях, советники в марте 1432 года пригласили Карманьолу в Венецию, якобы для того, чтобы он подробно рассказал о планах предстоящей военной кампании. Хотя сенат уже предпринял решительные меры по его осуждению, наружу не просочилось ни слова. Карманьолу приняли вполне сердечно и оказывали ему высокие почести, пока он совещался с Советом десяти в комнатах на верхнем этаже Дворца дожей. Но когда он хотел спуститься вниз тем же путем, что и поднялся, он увидел, что служители перекрыли выход и показывают на дверь, которая вела в тюрьму. Через месяц после тщательного расследования суд рассмотрел все улики против Карманьолы, его публично обезглавили.