предназначенный[1294] к жизни с женщиной, (думая), что в твоей власти весь мир. Ведь тебе требуется больше трудов и осторожности, так как ты избрал жизнь среди сетей <и> под властью мятежных сил, возбуждения /267а/ греховные перед лицом имеешь и желанием к ним ночью и днем прельщаешься всеми твоими чувствами. Так что знай, что не избегнешь борьбы с отступником и не достигнешь победы над ним без многих трудов в соблюдении евангельских божественных законов. <Пусть же будет> это в порядке отступления сказано тем, которые, женившись, безнаказанно пренебрегают соблюдением заповедей Христовых. -В

-В А ты, желающий возлюбить небесное устройство, [и ангельской жизнью жить], и святых учеников Христовых соратником стать, укрепи себя к перенесению скорбей, <и> мужественно вступай в собрание монашеское. -В /Б342/

Итак, и этот божественный учитель сообщает, что Христос разделил человеческую жизнь на две, одну — мирскую и земную, а <другую> — небесную, ангельскую и апостольскую. Всем вам он сказал так: /267б/ "Писания усердно придерживайтесь". Как и в другом месте он снова говорит: В- Познай, научись [апостольской жизни, то есть зоркости глаз, сдержанности языка, рабству тела, скромности мысли, /И238/ чистоте помыслов, ярости скрытой[1295]. Принуждаемый — прибавь, лишаемый — не тягайся, ненавидимый — возлюби, гонимый — терпи, поносимый — утешай; умертви себя для греха, сораспнись с Христом, всю любовь обрати к Богу. [Но] это трудно. А что из благого легче? Кто, спя(щий), победу одержал? Кто, предаваясь еде и сну[1296], венцом терпения украсился? Не бегущий не получил венца. Труды рождают славу, трудности причащают к венцу. "Многими печалями надлежит нам войти в Царствие Небесное" (Деян 14.22) говорю и я. Но печали эти в Царствии Небесном /267в/ благость ожидает, а греховный труд ждет страдание в геенне и мрачный <неугасимый> огонь. -В /Б343/

Это говорил и богослов Нил[1297]: Н- Философией занимались многие из эллинов и иудеев, к истинной же мудрости устремились только Христовы ученики, так как только они имели учителем[1298] истинную мудрость. Ведь прежние как бы на сцене драму разыгрывали[1299], чужой маской украсив себя, имя пустое приняв, истинной же мудрости лишенные; <в лохмотьях и с бородой>[1300] и с жезлом философию выставляя, подчинялись и прислуживали телу и желанию, как владыкам; рабы чрева, подчревные наслаждения за естественное дело принимали; гнева послушники /267г/ и славой величающиеся, у роскошных трапез, как щенки, <жадно> подлизывая, веселились[1301], не ведая, что философу прежде всего следует быть свободным и бояться быть рабом грехов[1302] больше, чем (рабом), за серебро купленным или выросшим дома. Ведь быть рабом у человека никак не вредит тому, кто живет по правде. А служить грехам и удовольствиям как владыкам прислуживать стыдно и достойно осмеяния. -Н

-Н Итак, некоторые из них совершенно пренебрегают делом и, думая, что высказывают умную философию, будучи какими-то высокопарными болтунами и толкователями недоказуемого, говорят, что они познали величину неба и [размеры] солнца, и деяния зве[з]д. /Б344/ А бывает, что они начинают рассуждать и о Боге, где <и> истина недостижима, и предположение опасно, — живут же /268а/ нечестивее валяющихся /И239/ в грязи свиней.

А если кто и занимался делом, то они были хуже, чем эти, потому что за похвалы и славу труды продавали[1303]. Ведь не для чего иного, а только напоказ и из-за честолюбия несчастные выдумывали многое, получая взамен скромную мзду, слишком <малую> за такие страдания. Ибо молчать постоянно, по пифагорейскому закону, и травой питаться, и в сукно и власяницы одеваться, и в бочках затворяться, и жить, никакого воздаяния после смерти не ожидая, — хуже любого безумия в этой жизни уничтожить <награды за> победы добродетели.

Иудеи же, почтившие такую жизнь, являются потомками Ионадава. Всех желающих так жить приходящих к ним они вводят в эту жизнь, живя всегда в шатрах, от вина /268б/ и [всякого] обилия отказываясь, и довольствуясь повседневной скромной пищей и умеренными потребностями тела. И очень заботятся об общем поведении, в основном пребывают в размышлении. Потому-то они и называются ессеями, и это видно по наименованию. <И> проще говоря, они всячески стремятся к премудрости и дела нисколько не противоречат обещаниям. Однако какая польза от борьбы и трудного подвига убившим подвигоположника Христа? /Б345/ Их также настигнет мзда страданий[1304], так как они отвергли раздающего <награды за> победы и от истинной жизни и премудролюбия уклонились. Ведь премудролюбие — это исправление нравов, то есть исправление законов, с пониманием[1305] истинного знания сущего. В этом ошибались и те, и другие — и иудеи, и эллины, с неба /268в/ сошедшую Мудрость отвергшие и без Христа философствовать начавшие, который один показал делом и словом <истинную> философию. Ведь он первый <и> единственный пресек[1306] путь этой жизни, /И240/ показав жизнь чистую и высшую и всегда держа душу выше грехов[1307] телесных. После же и от нее отказался, когда совершаемое им спасение людей потребовало смерти, — научая этим, что мудрец, сделавший правильный выбор, должен отвратиться от всех жизненных <удовольствий>[1308], а труды и страдания выдерживать очень стойко, пренебрегая телом, не ценить и душу, а и ее с готовностью отдать, если понадобится доказательство добродетели. И этой жизни, приняв (ее), сподобились апостолы [и] Его ближайшие ученики. Ведь вместе со званием [о]трекшихся от жизни и презревших отечество, и род, и /268г/ имущество, они тотчас перешли к суровой и трудной жизни, отрешившись[1309] от всех прегрешений[1310] <и> скорбей (Евр 11.37). /Б346/ Гонимые озлоблением, нуждающиеся, нагие, оскорбляемые, оплеванные и самой необходимой пищи лишенные, позже же и смертью пренебрегшие, достойно во всем уподобились Учителю и для жизни сей оставили образец лучшей жизни.

Но поскольку не все христиане, обязанные списывать с этого образца свою жизнь, захотели или смогли уподобиться (ей), (то) мало кто смог уклониться от мирских волнений и удалиться от городской бури, от забот и печали суетной жизни. И так, оказавшись вне мирского шума, возлюбив монашескую жизнь, они создали подобие апостольской добродетели, /269а/ благодаря своей непреклонности предпочтя <стяжанию> нестяжание, а ведущей к грехам пище наслаждения — худшую, восполняя потребность тела самой необходимой пищей. Одежды же мягкие и другие человеческие потребности, кроме пищи, отвергнув как томление, простую и безыскусственную одежду, /И241 нужную телу, избрали. -Н

Ведь и Господь ясно показал богатому причину совершенства этой превосходной жизни