Пытаюсь следовать указаниям Алека, но в туннелях темно, хоть глаз выколи! Медленно продвигаюсь вперед, держась за стену. Алек дышит мне в затылок, я ускоряю шаг – и тут же стукаюсь лбом о низкий каменный потолок. На развилке Алек обгоняет меня и с уверенностью лунатика ведет по лабиринту коридоров, узким тоннелям и проходам.

– Служебные коридоры для узников, – объясняет Алек. А мне кажется, что мы идем в глубь горы, сплошь изрешеченной проходами. – Много камер, очень много. Сегодня большинство пустуют.

– Почему? – шепчу я. Не производит Кассиан впечатление милостивого человека, готового простить кому-то его промах.

– Почти все люди кланов мертвы. Другие боятся. Ее Величество-сестра очень вспыльчивая.

– Нет, – отрицаю я, хотя точно ничего не знаю. – Это король!

– Король еще хуже, – сухо отвечает Алек. – Ваше Величество выберет другого короля?

– Уж простите, но я Королевой не буду! Я сбегу.

И брошу вас всех здесь…

– Знаю. Мы поможем. Но ты вернешься сюда. Когда-нибудь.

Его голос звучит уверенно, он свято верит в то, что говорит, и я ничего не отрицаю. Пусть верит, если так хочет! Человеку нужно во что-то верить.

– Вот, пришли, – оповещает меня Алек, и я слышу какой-то шум. Он доносится из тоннеля! – Ступай. Будь осторожна. Чтобы человек из клана не навредил тебе.

Спотыкаясь, бегу по коридору. В конце забрезжил тусклый свет: он проникает через круглое отверстие – достаточно широкое, чтобы просунуть через него голову, но оно обнесено массивной решеткой. Наклонившись, я заглядываю в камеру.

Сначала ничего не вижу. Моргнув раз, другой, я замечаю тень в самом углу. Это точно не Лиам – тень слишком маленькая. Или?..

Он сидит, прислонившись к стене. Ноги он подтянул к себе, лбом уткнулся в колени. Спутанные волосы скрывают лицо, но я узнаю его…

– Лиам!

Он вскакивает на ноги так неожиданно, что я подавляю чуть не сорвавшийся с губ вскрик. Отвернувшись от меня, Лиам приваливается к стене. Загнанно дышит, словно я пробудила его от кошмара. На самом деле кошмар – место, где он проснулся.

– Ты ушла? – шепчет он. Голос грубый и хриплый, и для меня это слишком! Лиам прикрывает глаза, и его лицо сводит мучительная судорога.

– Нет, – тихо отвечаю я. – Нет, я здесь!

Лиам недоверчиво оглядывается по сторонам. Заметив меня, он подходит ближе. Я опускаюсь на корточки, чтобы быть на уровне его глаз. Каждый его шаг сопровождается металлическим скрежетом.

– Майлин. Это правда ты?

Он ужасно бледен, под воспаленными глазами пролегли темные тени. Над левым глазом, прямо у брови, зияет рана. Еще утром ее не было! Как и запекшейся крови на губах. Лиам смотрит прямо на меня. Он назвал мое имя, но мне все равно кажется, что он меня не узнает. Боже мой! Он же весь дрожит! Не знаю, как долго он простоит на ногах…

С усилием просунув руку сквозь решетку, я касаюсь пальцами его щеки.

– Да ты ледяной!

– Просто удивлен, что ты здесь. Здесь… такой беспорядок. Не успел прибраться.

У него точно жар! В такой ситуации никому и в голову не придет шутить! Если только этот кто-то не пробыл в такой ситуации слишком долго… Нет, не хочу об этом думать!

– Лиам, сколько ты уже здесь?

Лиам пожимает плечами, как бы говоря: «А этого я тебе не скажу». Он подходит еще ближе. Теперь я без труда дотягиваюсь до его щеки, поглаживаю кожу кончиками пальцев. Пульс у него слишком быстрый и неровный. Лиам льнет к моей ладони, прикрыв глаза, и едва не падает, потеряв равновесие. Руки у него все еще скованы за спиной, но хоть плечи свободны.

– Как же они тебя поймали, Лиам? – спрашиваю я. Голос срывается, волосы липнут к мокрому от слез лицу. – Ты же поклялся, что они тебя никогда не поймают!

Лиам смаргивает, его взгляд становится осмысленным.

– Майлин, все хорошо.

– Не хочу с тобой спорить, но нет! Все плохо!

– Все было плохо. Я боялся за тебя, когда ты…

– Я не хотела! Бэджет забрал меня. Лиам, я трогала его Церцерис! Поэтому он так легко забрал меня у тебя!

– Я так и думал.

– Я бы никогда не бросила тебя! Ни за что.

Наверное, никогда.

До чего же чудесная у него улыбка! Даже теперь, когда ему очень больно улыбаться.

– Жили-были саблероги, – шепчет он. – Семь прекраснейших кобыл, каких только встретишь в Лиаскай. И все семь беременные. Сейчас они свободны. Никто не оторвет их от жеребят, никто не вернет сражаться на арену.

По моим щекам катятся слезы.

– Это того не стоило!

– Тоже так думаю. Ты правда здесь? Этого быть не может.

– Я здесь. Что они с тобой делают?

Он невольно отшатывается, совсем чуть-чуть, но я понимаю, что затронула больную тему.

– Пришлось рассказать им кое-что, – говорит он быстрым неровным шепотом, словно торопясь признаться в чем-то. – Жаль, конечно. Но не очень. Выдал кое-какую информацию, чтобы меня сразу не прикончили, однако… они захотели узнать больше.

Лиама затрясло еще сильнее, и я дрожу вместе с ним.

– Все хорошо, – шепчу я. – Тише-тише, все хорошо! Ты все правильно сделал!

– Они хотели знать… – голос срывается, Лиам дрожит. – Крис Босуорт… Как мы познакомились…

Меньше всего ожидала услышать это имя! Но стоило бы догадаться: Лиам никогда не предаст свою деревню. Свой дом. Он заинтересовал своих мучителей – бросил приманку, чтобы потянуть время. Время, которого у него почти не осталось. И теперь расплачивается за это день за днем. До меня дошло, почему после утренней помывки его не вернули вместе с другими в тюрьму, а увели в башню. Очень хочется узнать, что с ним там делают? Но взгляд Лиама будто говорит мне: «Не спрашивай о таком».

– Я думал, что ты не вернешься, Майлин. Только мечтал об этом, предаваясь воспоминаниям…

Стискиваю зубы: как же больно слышать его путаные речи!

– Подойди ближе! – прошу его я.

Лиам подчиняется, и я скольжу руками по его шее, нежно разминая стальные мышцы. Сколько еще они будут держать его здесь? Темница совсем крошечная, всего два метра с небольшим. Проем, ведущий в тоннель, по которому слуги приносят еду и питье, напротив него – железная дверь с крошечным решетчатым отверстием, сквозь которое в камеру проникает немного света. Больше здесь нет ничего. Ни окон, ни стульев, ни лежанки, ни хоть какой-то подстилки. Время от времени справа от меня по стене стекает вода и гулко капает на каменный пол.

Как же хочется пообещать Лиаму, мол, я сделаю все возможное, дабы облегчить его муки! Но прекрасно понимаю: стоит мне обмолвиться, что я знаю Лиама, сразу после коронации подпишу первый смертный приговор… Смертный приговор ему.