Инцова только сейчас обернулась на начальника округа. Бросила укоризненный взгляд, ничего не ответила и опять занялась оказанием помощи.

– Тьфу!

Лыков отошел и стал трясущимися рукам застегивать шинель. Ему было стыдно перед солдатами.

– Все равно сдохнет, зря стараешься!

Когда через десять минут он вошел в полицейское управление, к нему кинулся Таубе:

– Где ты застрял? Ехать пора!

Но, увидев лицо друга, осекся и спросил вполголоса:

– Что случилось?

– Фридрих, – обратился сыщик к камердинеру, – принеси водки. Много водки.

Они выехали на восток в первом часу пополудни. Впереди – мрачный и немного хмельной Лыков с подполковником Таубе. Следом – четыре телеги с «меделянами». Лыков рассказывал другу все перипетии своего расследования. Отряд торопился, но меры предосторожности замедляли его ход. Так, гору Юноны миновали перекатами: половина едет, половина держит местность на прицеле. Но «садовники», видно, тоже спешили – уплыть. Во всяком случае, до Чибисанских озер русские не встретили ни поста, ни засады.

Отряд как шел вдоль берега моря, так и продолжил путь. Проехав Чибисаны, увидели озеро Вайвайто. Оно поражало размерами: десять верст в длину и четыре в ширину. В Вайвайто впадает девять окрестных рек, а вытекает одна – Аракуль. Она течет параллельно морскому берегу с запада на восток до самой бухты Буссе. Между рекой и морем – узкая полоска суши. Поставить тут несколько стрелков, и они остановят любую экспедицию. На песке ни камня, ни деревца, укрыться негде. Но скакать по бездорожью в обход времени уже не оставалось.

Осторожный Таубе остановил колонну на расстоянии прицельного выстрела от устья Аракуля. Уже открылись бухта со шхуной. На ней торопливо выбирали якорь. Лыков хотел дать шенкелей, но барон не пустил его. Он долго рассматривал в бинокль песчаную дорогу и недовольно кривился.

– Уйдут же! – нервничал надворный советник. – Чего стоим?

Но подполковник вместо ответа встал в седле по-казачьи в полный рост и продолжил наблюдать.

– Ага!

Таубе опять сел, вытянул из-за спины винчестер, прицелился и выстрелил. Оглушенная лошадь сделала кульбит, но тут же замерла, удержанная твердой рукой.

– А вот теперь вперед!

Странная колонна – два всадника и четыре телеги – помчалась к бухте. Возле устья реки Лыков увидел японца с винтовкой, наполовину закопавшегося в песок. Пуля барона вошла ему в нижнюю челюсть, а вышла из спины…

От берега лагуны отчалили две шлюпки с айнами – указывать створ. Но далеко уплыть они не успели: Лыков первым же выстрелом перебил весло.

– А ну назад, сукины дети!

Перепуганные инородцы сразу вернулись и разбежались кто куда.

Шхуна с белой полосой по борту подошла к отмели и остановилась в нерешительности. Фарватер показывать было некому. Если ошибешься – сядешь на мель, и тогда от русских уже не уйти. И «Окаги-мару» стала смещаться к дальнему берегу бухты.

– Они решили дождаться темноты! – сообразил надворный советник.

– Верно, – согласился с ним Таубе. – Ночью айны опять выйдут на место и внезапно обозначат створ огнями. И шхуна выскочит в море.

– Эх! Где же «Крейсерок»? Неужели опоздает?

Чем больше темнело, тем хуже делалась ситуация. «Окаги-мару» стояла наготове под парами. Айны на дальнем берегу уже стали рассаживаться в лодки. Лыков скрипел зубами, но сделать ничего не мог. Начинался прилив. Еще полчаса, и японцы с беглыми уйдут. Можно лишь накрыть их несколькими залпами. Кого-то уложишь, но остальные вырвутся…

Вдруг на востоке показался парус. Кто это? Японцы выслали своим в подкрепление другой корабль? Или это подоспел «Крейсерок»? Лыков припал к биноклю. Через несколько минут напряженного ожидания он радостно сообщил подполковнику:

– Это Налимов! Вот молодец!

На «Окаги-мару» тоже заметили противника и стали заворачивать обратно.

– Хотят высадить людей на берег, чтобы те ушли горами! – вновь догадался сыщик.

Действительно, за хребтом находились японские фактории. Пассажиры шхуны, сойдя на сушу, растворятся в темноте. Ищи их…

– Ребята, рассыпься по берегу! – скомандовал Таубе и первый поскакал в обход бухты.

«Меделяны» с Коврайским сели в телеги и устремились за ним. Они бы не успели, но в это время «Крейсерок» на ветре подлетел к горловине бухты. Увидев удирающую от него шхуну, Налимов сразу скомандовал:

– Носовое! Ниже ватерлинии – залп!

Затараторила пятистволка Гочкиса, и в воде под бортом японца поднялись фонтаны брызг.

– Косотонов, растак тебя через брамсель! Выше подыми!

«Окаги-мару» поднажала, но не успела. Бах-бах-бах-бах-бах! Вторая очередь легла ей точно в корму. Что-то затрещало, что-то загорелось. Шхуна стала быстро заваливаться назад. Экипаж последним усилием сумел дотащить ее до берега и выбросил на отмель. Пятнадцать русских были уже здесь. Они встали полукругом, нацелив ружья. Положение противника сделалось безвыходным.

– Такигава! – крикнул Лыков. – Вели своим сдаться! Иначе всем кирдык! Ты знаешь, что такое кирдык?

– Догадываюсь, – ответил с борта капитан. Он стоял на носу с саблей в руке, невозмутимый и даже веселый. Рядом плечо к плечу выстроился десяток японцев в черном платье.

Тут с борта начали сигать люди с криками:

– Не стреляйте, мы сдаемся!

Это были «иваны». Японцы позволили им беспрепятственно выбраться на берег. А потом спрыгнули сами и, по колено в воде, выстроились в боевой порядок. Он оказался необычным: «садовники» встали в затылок друг другу, а капитан замыкал колонну. В правой руке каждый держал метательную звезду, а в левой, обратным хватом, меч. По команде Такигавы бойцы быстро двинулись в атаку.

Лыков замер, пораженный. «Садовники» шли на верную смерть…

– Эй, Такигава! – попробовал он что-то сделать. – Пожалей людей! Мы же вас перебьем, как куропаток!

Но японцы молча сближались, и пришлось открыть по ним огонь. Боевой порядок, видимо, был вынужденным. Онива-бан надеялись, что идущие первыми примут все пули на себя. Это позволит остальным добраться до противника и вступить с ним в рукопашную. Но замысел не удался. Русские стояли полукругом, охватывая японцев с трех сторон. Вся глубина колонны простреливалась, и «садовники» начали валиться один за другим. Через несколько секунд они рассыпались в цепь, кувырком стараясь уклониться от свинца. Двое или трое успели замахнуться своими звездами, но бросить им не позволили… «Меделяны» били без промаха.

Капитан остался в окружении немногих помощников. Он встретился взглядом с Лыковым, поднял над головой клинок и бросился на сыщика. Алексей замешкался. Ему не хотелось убивать храброго японца. Тут выстрелил Таубе и ранил офицера в руку. Капитан нагнулся и подобрал выпавший меч левой рукой. Барон немедленно продырявил и ее… Разведчик что-то скомандовал ближайшему «садовнику». Тот, не раздумывая ни секунды, одним ударом снес начальнику голову. Такигава, как сноп, повалился в воду.