Она больше не могла смотреть на него и, закрыв лицо ладонями, горько расплакалась.

В покои возвратился Рутвен.

Он сказал:

— Его светлость, лорд Дарнлей — ваш муж, и у вас есть обязательства друг перед другом.

Сказав эту фразу, он в изнеможении опустился в кресло и потребовал, чтобы ему принесли вина.

Мария встала и подошла к нему.

— Господин Рутвен! — воскликнула она. — Если мой ребенок или я умрем после этой ночи, ваши титулы вас не спасут. У меня есть могущественные друзья. Люди из рода де Гизов Лотарингских… король Испании… Папа Римский… Не думайте, что вам удастся избежать правосудия.

Рутвен взял предложенный ему бокал вина. Он мрачно улыбнулся и сказал:

— Мадам, люди, о которых вы говорите, столь велики, что они не будут связываться с таким маленьким человеком, как я.

Мария немного отступила. Она прекрасно поняла, что он хотел сказать. Он намекал, что ее друзья слишком велики, чтобы разбираться с проблемами такой заброшенной страны, как Шотландия, чтобы помогать королеве, которую собственная знать лишила власти.

Марию охватил озноб. Она поняла, что Дарнлей разрушил все ее планы этой ночью; весь ее триумф последних месяцев был сведен на нет.

Комната заполнялась людьми. Она почувствовала облегчение, увидев среди входящих Босуэла. Может, он и лгун, но он предан ей. С ним пришли Хантлей и Мэйтленд.

Босуэл заорал:

— В чем дело? Кто осмелился прикоснуться к королеве?

Он вцепился в Рутвена и швырнул себе под ноги.

— Все, что было сделано, вершилось именем короля, — произнес Рутвен. — У меня бумага с его подписью.

Босуэл схватил бумагу. Мария заметила, как он и Хантлей изменились в лице. Слава богу, хоть они вне заговора, им тоже можно верить.

Тут закричал Мортон:

— Да весь дворец просто полон заговорщиков!

Глаза Марии замерли на Босуэле, и в этот миг донеслись крики с улицы.

Получилось так, что горожане, прослышав о беспорядках во дворце, собрались вокруг, требуя показать им королеву.

Со вздохом облегчения Мария ринулась, было, к окну, но ее удержали руки Керра. Она почувствовала, что в спину ей уперлась шпага. Он повторил свое предупреждение, что если она не будет молчать, то он порежет ее на куски.

Рутвен взглянул на Дарнлея и сказал:

— Ступай к окну и скажи, что с королевой все хорошо. Скажи им, что просто была перебранка между французскими слугами.

— Генрих! — воскликнула Мария. — Не делай этого.

Но ладонь Керра закрыла ей рот.

Дарнлей тревожно перевел взгляд с королевы на Мортона и его друзей. Он увидел зловещий огонь в глазах Мортона и, вспомнив надрывающегося от крика окровавленного Давида, подошел к окну.

— Добрые люди! — закричал он. — Ничего страшного не произошло, просто переругались несколько французских слуг. Сейчас все спокойно.

Он повернулся и взглянул в лицо Марии. Да, теперь Дарнлей явно встал по другую сторону баррикад…

Она вгляделась в толпу в комнате, ища Босуэла с Хантлеем, но они уже ушли. Не оказалось в комнате и Мэйтленда.

Она ощутила, что стоит с врагами один на один. Ее вновь замутило, и в тревоге забился в утробе ребенок, и во второй раз за ночь Мария в обмороке рухнула на пол.

* * *

Была глубокая ночь, но Мария лежала без сна, в который раз спрашивая себя:

— А что же дальше?

В спальне находились лишь несколько слуг, но среди них не было ни одной из ее подруг. Рядом была старенькая леди Хантлей — теща Босуэла. Все, кроме нее, были приставлены к Марии врагами. Видимо, теперь уже ей никто помочь не сможет.

Она уселась в кровати, и леди Хантлей подошла к ней.

— Где мои служанки? — спросила Мария. — Мне нужно, чтобы они немедленно были здесь. Я хочу покинуть дворец.

— Ваше Величество, — прошептала леди Хантлей, — это невозможно. Дворец окружен вражескими солдатами. Мой сын и граф Босуэл в спешке покинули Эдинбург. Останься они здесь — это была бы явная гибель. Вы ведь знаете, они были одни… лишь с несколькими слугами.

— Так что же, я заключенная? А как же жители Эдинбурга? Может, хоть они спасут меня?

— Ваше Величество, они не могут этого сделать. Король подписал бумагу, согласно которой все бюргеры, прелаты, пэры и бароны должны незамедлительно оставить Эдинбург. В городе звучат набаты.

— Господи, какой кошмар вокруг, — произнесла Мария. — Неужели во всей Шотландии нет ни единого человека, на которого я могу положиться?

— Ваше Величество, с вами мои сын и зять.

— Да они же убежали! Разве не так?! Они убежали, как только почувствовали опасность…

— Ваше Величество, они послужат вам лучше, если будут живыми, а не мертвыми.

— Слишком многие предали меня. Я никому не верю.

Она с трудом повернулась к стене и вдруг вспомнила про ребенка, неожиданно почувствовав в себе страшную силу. Она должна сражаться!

Ребенок! Она будет сражаться ради ребенка! Ее охватило волнение, и она поняла, что именно может помочь ей. Они не смогут отказать ей в акушерке, так ведь? Вообще-то могут подумать, что после всего пережитого у нее может случиться выкидыш…

На кого она может рассчитывать? Леди Хантлей… Она может встать на ее сторону. Кто еще? Ведь дворец в руках врагов!

Но нет! Есть еще один, кто несомненно предан. Есть один доверчивый дурачок… Есть еще один, чьи трусливые мозги она прекрасно понимает, — ее муж, лорд Дарнлей.

Она обратилась к леди Хантлей:

— Ведь мне не могут запретить видеться с собственным мужем, правда? Ступайте к нему и скажите, что его жена смиренно ждет его…

Пришел Дарнлей. Только взглянув на него, она поняла, что он боится ее, и в душе зародилась надежда. Он боится и ее, и тех людей, вместе с которыми убил Давида.

— Ах, лорд Дарнлей, — сказала она, протягивая ему руку.

Он с опаской взял ее.

— Что происходит между нами? — спросила она. — Что заставило вас встать на сторону моих врагов?

— Давид, — угрюмо ответил он. — Между нами встал Давид. Он был вашим любовником. Как я мог такое стерпеть?

— Генрих, вы позволяете этим людям играть вами. Они поступают с вами подло. Ведь это должно быть видно вам. Как они обращаются с вами после убийства? Они приказывают вам слушаться их. Это не было убийством из ревности. Это было политическое убийство. Они хотели убрать с дороги Давида, потому что он знал, как сделать нас сильными… именно нас, Генрих, вас и меня. Они сделали это вовсе не потому, что вы или они посчитали Давида моим любовником. Они просто использовали вас и продолжат делать то же самое, если вы будете с ними. Они обещали сделать вас королем, но вы будете королем без власти… А когда вернется мой брат, они убьют вас… они поступят с вами так же, как поступили с Давидом.