Звери поняли язык собаки. Поймут ли люди?

Буран умолк. Он дал знать миру тайги, что это место только для него, чтобы никто не посмел тронуть друга. Слышишь, тайга, никто! Он сам будет волочить хозяина в дом, может быть, там он потеплеет. Снова вцепился зубами в ворот дошки, начал тянуть по своему следу. Но труп зацепился за валежину – не перетянуть. Сколько ни бился Буран, через валежину не смог переволочь друга. Бросил. Заметался. Забегал вокруг и вдруг сорвался и помчался назад. Проскочил пасеку, не сбиваясь с намета, влетел в деревню. Собаки подняли истошный лай. Но Буран не обратил внимания на лай, сел среди улицы и завыл. В его голосе зазвучала мольба к людям. От этого воя забегали мурашки по спинам сельчан. Бывало, выли собаки в деревне, но так еще ни одна не выла. А тут ночь, тут перепляс снега.

Захлопали калитки, заскрипел снег под ногами. Пса окружили, но близко никто не подходил. Его не было видно, он смешался с тьмой, лишь волчьи огоньки в глазах выдавали его присутствие и еще вой. Прибежал с фонарем Хомин, тихо ахнул и крикнул:

– Беда с Макаром стряслась! Буран беду принес!

– Не пес, а дьявол, ишь развылся, – прошипела Кузиха. – Ничего с колдуном не случилось.

– Мужики, пошли на пасеку! Беда с Макаром! – кричал Хомин: похоже, проснулась в нем совесть.

Мужики молчали, но когда прибежал Шишканов и начал стыдить, ругать мужиков за трусость, зашевелились. Принесли фонари, факелы, пошли следом за псом. Пес трусил впереди, часто оглядывался, чтобы удостовериться, идут ли люди. Люди шли, не все с охотой, но шли. Молча, насупленно, тяжело дышали, смахивали с лица пот, смешанный со снегом. Пес миновал пасеку и повел людей дальше. А снег все падал и падал. Буран завел мужиков в тайгу. Более часа добирались до Макарова трупа. Здесь мужики пытались обнаружить следы убийцы, но от них только остались мелкие ямки в снегу, снег замел их. Начали припоминать, кто ездит за брошенными тушками кабарожек, которые оставлял на снегу Макар. Нашлось человек пять, но это были бедняки, которые даже не имели ружей. Макар же был убит из винтовки. Пуля вошла в затылок и вышла между бровей.

– Стрелок был отменный, – хмуро бросил Шишканов. – Найти бы его, здесь же бы и вздернули на суку.

– Кто-то его торскнул из староверов, – посыпались догадки. – Ить он отрекся от бога, пошел супротив их делишек, а такое они не прощают.

– Может быть, все может быть, будем искать убийцу.

Макар враз стал близок и понятен. Не было среди этих людей такого, кого не согрел бы он своей добротой. И люди наперебой начали вспоминать его добрые дела.

– А я так и не вернул ему деньги. Хотел вернуть, но Макар не принял.

– Нам он покупал теленка…

– Мне – коня…

– Через него я чуток вздохнул.

Но Хомин молчал, хмурил брови при свете заполошных факелов, мял бурую бороду. Нутром чуял, что в смерти Макара есть его вина. Наверняка убил Макара Безродный.

А тот, кто был Макаром, теперь тихо плыл над снегом. Покачивался в наспех сделанных из жердинок носилках. Уходил навсегда из своей любимой тайги. В деревне положили труп его у ворот Хомина. Но Хомин, то ли струсил, то ли еще по каким причинам, заупрямился.

– Это пошто же вы около моих ворот положили Макара? Ведь для всех он что-то делал. И все мы перед ним в долгу.

– Все должны, разве мы спорим, должны по самые уши, а ты ему должен по самую маковку. Мы брали у Макара крохами, а ты давился кусками. Да и наказ Макаров должен помнить: он завещал, чтобы ты похоронил его. Это мы много раз слышали, – устало говорил Шишканов. – А потом ты навел Безродного на след Бурана. Ты продал тому убийце свою душу…

– Ладно, ладно, – часто заговорил Евтих, – зовите бабок, будем обмывать и соборовать.

– Чует кошка, чье мясо съела. Так-то. А мы потом миром обсудим что и как.

Буран метался среди людей. Скулил. Подбегал к трупу, ставил лапы ему на грудь, лизал лицо, начинал подвывать. Ждал от людей участия к себе и к Макару. Но вместо участия Хомин сильно пнул пса в бок, выругался:

– Носит тебя тут, дьяволина! Пошел вон! – замахнулся фонарем. Пес ощерил зубы, готовый прыгнуть на Хомина. Но не прыгнул. Отошел и лег у забора, положив большую голову на лапы.

– Так ему и надо, проспал колдуна, – злорадствовала Кузиха. – Отходился, черт старый.

– Да замолчи ты, дьяволица! – взревел Хомин. – Замолчи, старая сука, или я тебя прибью.

– Это я-то сука, кобель ты шелудивый, поганец дьявольский. Ты был заодно с колдуном, потому и разбогател.

Кузиха потеряла власть над собой, ругала Макара, Хомина, что они оба душепродавцы, колдуны. Хомин еще больше взъярился от того, что кричала Кузиха, от того, что ему придется хоронить-таки Макара за свои денежки, делать поминки, то да се. Схватил Кузиху за плечи и что есть силы толкнул ее в снег. А силы у Хомина не занимать. Кузиха юзом прокатилась по снегу, ударилась об забор. Но не зашиблась – вскочила с матерщиной и убежала домой.

Но Макару теперь было все равно, кто его бранит, а кто жалеет. Забудут ли его люди, тепло его рук? Ведь посеянное добро должно расти, как тучная пшеница на полях.

Утром прибыли казенные люди – урядник Рачкин и волостной староста Бережнов, понятые из деревни. Они осмотрели труп, след винтовочной пули. Все записали, опросили тех, кто нашел труп Макара.

– Ну что скажешь, Степан Алексеевич? – спросил Рачкин.

– То и скажу, что Макара, царство ему небесное, – перекрестился волостной, – торскнули Шишканов и Коваль. На то у нас есть свидетели, кои видели это зло. Они на золото Макарово позарились. Да, они были поначалу дружки закадычные, ту листовочку писали вместе, а потом Макар-то от них откачнулся. Перестал им служить верой и правдой, вот теперь сам видишь…

– Не верится, Степан Алексеевич. Снова непонятная история. Надо разобраться.

– Коль непонятная, то разбирайся. Страшней бунтовщиков нет людей на свете. Мало мы пометались с той листовкой по волости.

– Кто видел это убийство?

– Кого мы поставили надзирать за Макаром, вот они и видели.

– Красильников и Селедкин? Ну этим верить-то не всегда можно.

– Пошто же, ведь они наши помощники. Как услышали выстрелы, так и бросились на них. Выглянули из-за сопочки, а там эти дружки нагнулись над Макаром, убеждались, убит аль нет.

Рачкин усмехнулся. Значит, эти два друга стали работать на два лагеря. От таких людей все можно ожидать.

Все просто: узнал Бережнов, кто работает на урядника, позвал к себе дружков, пригрозил смертью, дал наказ давать Рачкину те сведения, которые выгодны для братии. Сдались, поклялись на Евангелии, что будут служить верой и правдой. Рачкин может накричать, бросить в кутузку, но не убьет, а этот придушит – и не пикнешь.

Коваля и Шишканова власти взяли под стражу, чем немало удивили сельчан. На допросе арестованные сказали, что были на охоте, но Макара не видели. Да и за что бы они стали убивать Макара – человека добрейшей души. Приехали свидетели из Каменки – Красильников и Селедкин. Они показали на бунтовщиков. Волостной и урядник торжествовали. Преступники найдены – можно отправлять их в спасскую тюрьму. Тем и закончить следствие. Бунтовщиков будет меньше, в волости станет тише. Урядник получит награду, волостной – похвалу.