У Дмитрия канистра с бензином, и он выливает ее на нее. Я уже бегу на балкон, и когда он достает зажигалку, чтобы поджечь мою девочку, я подпрыгиваю.

Глава сорок пятая

Изабелла

Тристан прыгает с балкона и приземляется, бросаясь бежать с оружием наготове. Этого должно быть достаточно, чтобы удержать Дмитрия, но не потому, что он хочет моей смерти.

Это также должно было бы остановить его, когда он увидел, как Массимо и Доминик стреляют в него сверху, но это не так. Как и пуля, которую Тристан выпускает в него.

Одержимый желанием сжечь меня заживо, Дмитрий только откатывается в сторону, и я снова кричу, когда ему удается поджечь одно из поленьев. Оно вспыхивает в одно мгновение и поджигает следующее.

Я вся в бензине с головы до ног. Скоро и я буду в огне. Я сгорю заживо, забрав с собой крошечного человечка внутри меня. Всего несколько недель от роду. Дмитрий действительно был таким же злым, как мой отец.

— Отвали от нее! — рычит Тристан, бросаясь вперед, словно дикий зверь.

Я до сих пор не могу поверить, что он пришел. Он все-таки пришел, пришел за мной.

Летит несколько пуль, и я не знаю, откуда они все летят. Огонь начинает распространяться, и я уже чувствую жаркое пламя.

— Жаль, что мне так и не удалось тебя трахнуть, — насмехается Дмитрий, который всегда ведет себя как придурок, даже когда ему грозит опасность.

Он уклоняется от еще одной пули Тристана. Тристан здесь. Пока еще далеко от меня, но здесь.

Дмитрий и Тристан встречаются в столкновении кулаков. Оба роняют оружие от удара, сталкиваясь. Затем я вижу, как они катаются по земле, нанося друг другу удары.

Огонь сейчас пылает, распространяясь вокруг меня. Я едва могу видеть их. Я смотрю в надежде, что я все же выживу. Надеюсь, что Тристан спасет меня. Но огонь такой горячий, и он даже еще не коснулся меня. Я могу представить, как он поглотит меня, когда это произойдет. Я могу даже не почувствовать боли, а если и почувствую, то не думаю, что это продлится долго.

Дмитрий перекатывается на Тристана, готовясь нанести ему еще один удар, но Тристан бьет его по голове, и он отлетает.

Я удивлена тем, как Тристан сражается. Как правая рука моего отца, Дмитрий искусен во всех видах боевых приемов. Поэтому я не удивлена, когда он вскакивает на ноги, разворачивается и наносит удар ногой, который отправляет Тристана обратно на землю, когда он встает. Однако Тристан выбрасывает ногу и сбивает Дмитрия с ног. Я могу сразу сказать, что когда Тристан сражается, он использует не только кулаки. Он использует также такт.

Дмитрий жестко приземляется на спину и закручивает себя. Он выдыхает, и это все, что он может сделать. Тристан хватает свой пистолет с земли и стреляет Дмитрию в грудь. Еще одна пуля попадает в то же место, и он падает назад, но он еще не мертв.

— Говоришь о том, чтобы трахнуть мою девушку? Нет, я так не думаю, — говорит Тристан и выпускает еще одну пулю, которая попадает прямо в голову Дмитрия.

Огонь теперь как стена, и моя голова падает обратно на кровать. Я прекращаю нажимать на ограничители и лежу там.

Я вижу, как Тристан пытается потушить пожар.

Доминик приходит с огнетушителем и начинает распылять его на пламя. Массимо делает то же самое.

Тристан приходит ко мне, используя свою куртку, чтобы потушить пламя, которое начало гореть на кровати. Я даже не поняла этого.

Он тушит его и освобождает меня от оков.

Я пытаюсь дотянуться до него, но я так слаба.

Он подхватывает меня и прижимает к груди, а слезы текут рекой.

— Ты пришел, спасибо тебе огромное, — шепчу я ему в грудь. — Ты здесь.

— Конечно. Я люблю тебя, — отвечает он, и магия его слов наполняет меня жизнью.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я ему и наконец позволяю себе насладиться ощущением его присутствия. Насладиться ощущением того, что он мой.

Мне пришлось провести ночь в больнице под наблюдением.

Тристан остался со мной. У меня было сильное обезвоживание, поэтому мне ставили капельницы.

Как только ко мне вернулись силы, я спросила о Кэндис и почувствовала себя сильнее, услышав, что она очнулась и вышла из комы.

После утренних тестов и разработки плана действий Тристан отвез меня обратно в мой дом, где нет охраны.

Саша в плохом состоянии, у него сломаны несколько костей, так что он проведет в больнице еще неделю или около того. Поскольку я никогда не считала его охранником, а скорее ангелом-хранителем, я всегда буду рада его видеть, куда бы я ни пошла.

Мы только что вошли внутрь, и это место показалось нам странным.

Теперь, когда я свободна от отца, кажется, что и дом тоже может быть свободен.

Я сижу на диване и осматриваю все в доме. Ничто из этого не кажется моим. Я живу здесь с тех пор, как поступила в колледж. Это было всего лишь чуть больше четырех лет назад. Все здесь было выбрано для меня и уже украшено.

От картин на стене до цветов в вазе, где мой отец настаивал, чтобы это были георгины, любимые цветы моей матери. Я уверена, что в своем злом уме он пытался использовать что-то столь простое как напоминание о своей власти надо мной.

Я вообще о нем не думала. Я видела, как Тристан его убил, и, может, у меня в голове такой бардак, что я снова не почувствовала ничего. Ничто, так или иначе. Не грустно, потому что его только что убили, и не радостно, потому что справедливость восторжествовала.

Думаю, теперь я понимаю, что чувствуют люди, когда говорят, что справедливость никогда не может быть полностью восстановлена. Это невозможно. Все, что делается для смягчения несправедливости, делается только для людей, которые чувствуют себя обиженными. Людей, оставшихся в результате позади. Людей вроде меня и Тристана.

Тристан садится напротив меня, так что мы смотрим друг на друга, и у нас возникает тот самый трогательный момент, когда я чувствую, что он знает, о чем я думаю.

Я знаю, что пришло время для серьезного разговора. Серьезного разговора, который даст нам знать, где мы находимся и что будет дальше.

Я знаю, что он знает, что я беременна.

Мы просто еще об этом не говорили.

В моем ослабленном состоянии он