отказался отходить от меня, когда мы приехали в больницу, даже когда врачи сказали, что хотят поговорить со мной наедине. Я знала, что они мне скажут, и поскольку я тоже не хотела, чтобы он уходил, я попросила его остаться.

Я наблюдала за ним, когда врачи говорили со мной об этом и говорили, что я нахожусь на второй неделе. Тристан, казалось, не был удивлен, поэтому я предположила, что он уже знал, когда спас меня. Я не знаю, когда он узнал, но это не важно.

Он мягко улыбается, глядя на меня, а я беру одну из подушек и прижимаю ее к груди.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.

— Свободно, — отвечаю я. Это, вероятно, прозвучит странно для кого-то другого, но я знаю, что он понимает. — Я могу смотреть по сторонам и не беспокоиться о том, чтобы прикрыть спину, я могу ходить в магазины без постоянного сопровождения, я могу работать и не объяснять, почему у меня телохранитель, и я могу целый день находиться на солнце, если захочу. Я чувствую себя свободной быть Изабеллой.

— Не Изабеллой Вигго?

Я качаю головой. — Я не хочу этого имени. Я не могу изменить кровь, которая течет в моих жилах, но я могу изменить свое имя. Я жила как Изабелла Бейкер так долго, что вряд ли чувствую, что буду делать что-то по-другому. Я хочу быть кем-то другим, а не Бейкер. Мой отец дал мне это имя, и я ненавидела его так же, как Вигго.

Он понимающе кивает, но в его глазах загорается искорка.

— Как ты себя чувствуешь? Ты должен делать то, что хотел.

— Я чувствую, что могу отправить своего призрака на покой, но это все, что я могу сказать. Твой отец был всего лишь одним из многих, и он заставил меня думать, что мне предстоит нелегкая работа.

Я ни на секунду в этом не сомневаюсь. — Круг Теней — большая группа. Люди, которые там были, были старшими, так что ты уничтожил хороший кусок, более чем достаточно, чтобы ослабить их, особенно с уходом моего отца. Но это не искоренит их. Если ты член, тебя учили быть таким же хорошим, как лидер. Они только соберутся и перестроятся.

— Да… Я так и думал. Это все части головоломки, но давай воспримем это как огромную победу. — Он улыбается. — Есть более важные вещи, о которых стоит поговорить.

— Да. — Тепло пробегает по моей коже. Я понятия не имею, что он скажет о ребенке. Все, что он сделал, это заботился обо мне и обращался со мной так, будто я должна быть в стеклянном шаре. Это было только со вчерашнего дня.

— Саша рассказал мне, — утверждает он. — Когда мы приехали в дом, я первым увидел его, и он сказал мне, что ты беременна и что твой отец собирается с тобой сделать.

Мне кажется, что я должна как-то извиниться, потому что это я сказала ему, что мне сделали укол, и не помню, когда он закончился. В тот первый раз, когда мы были вместе, мы даже не задавали вопросов.

— Извини, моя инъекция…

— Нет, не извиняйся. Тебе не нужно этого делать. Я бы никогда не хотел, чтобы ты извинилась. — Он тянется к моим рукам и накрывает их своими. — Изабелла, мои слова темные из-за того, кто я есть. Так будет всегда, но я обещаю тебе, если ты останешься со мной и дашь мне шанс, я сделаю так, чтобы всегда был свет, куда бы мы ни пошли.

Я улыбаюсь, и меня охватывает волна радости.

— Это звучит потрясающе. Это похоже на сон.

— Тогда будь со мной. Будь моей.

— Да…

Он усаживает меня к себе на колени, и мы сливаемся в поцелуе, который говорит о том, что нас ждет дальше.

Когда мы целуемся, я понимаю, что мне не нужно знать, что произойдет дальше.

Пока я с ним, я буду свободна. Свободна жить, быть счастливой и любить.

Глава сорок шестая

Тристан

Я оставил ее только тогда, когда был уверен, что с ней все в порядке, и убедился, что за домом присматривает мужчина. Только снаружи. Не внутри, потому что я не хотел нарушать атмосферу свободы, о которой говорила Изабелла.

Я вернусь позже, чтобы помочь ей собрать необходимые вещи, и через несколько дней мы отправимся обратно в Лос-Анджелес.

Я возвращаюсь в дом, который мы арендовали. У нас были некоторые потери с нашей стороны, но они не идут ни в какое сравнение с тем, что понесли Мортимер и его люди.

Наши главные люди выбрались живыми. Но что за гребаная битва? За эти годы мы были свидетелями битв, которые были не на жизнь, а на смерть.

Те, где ты знаешь, что если ты выбрался один раз, ты надеешься никогда больше не испытывать ничего подобного. Когда это случается дважды и ты выбираешься снова, это меняет тебя.

Я видел, как мои братья поддерживали меня, и чувствую, что доверие между нами восстановлено.

Я не знаю, что будет дальше, но я знаю, что мне нужно быть начеку.

Но одно я себе пообещал, что не буду проводить дни, поглощенный яростью, и позволять жизни проходить мимо меня. Я не буду тратить каждый час бодрствования на размышления о мести, как я делал это последние шесть лет.

Я не сделаю этого с собой, потому что для меня все изменилось, и я собираюсь стать отцом. Я не позволю себе ничему отнять мою девочку и моего ребенка, а это значит украсть счастье.

Я буду готов к тому, что будет дальше, но то, что я буду делать дальше, определит меня.

Я тоже хочу шанс на счастье и хочу тот свет, что я обещал Изабелле. Больше всего я хочу его с ней.

Я вхожу в дом, и Массимо бежит вниз по лестнице. В его глазах паника, которая говорит мне, что происходит что-то еще. Я тут же думаю о Кэндис.

— Что случилось? С Кэндис все в порядке?

— Да, Кэндис в порядке… — он проводит рукой по бороде и смотрит в окно. Когда он снова смотрит на меня, паника превращается в печаль.

— Что происходит, Массимо?

— Доминик ушел, — отвечает он, и у меня сжимается грудь.

— Нет… что? Может, он… — Я не могу придумать, что сказать. Мой мозг мечется в гамме замешательства, потому что Доминик не мог просто так уйти. — Массимо, он бы этого не сделал.

— Он оставил мне это, — говорит он, держа в руках