Азию и страны Тихого океана. С этой точки зрения Вторая мировая война представляет собой продолжение Первой, которая началась в августе 1914 года и, как мне представляется, не достигла разрешения в августе 1945-го. На самом деле последствия конфликта продолжают проявляться даже сейчас, когда я пишу эти слова, спустя почти 100 лет после того, как замолчали орудия войны, получившей название Великой.

Так что дело не в том, что художники и кинематографисты хоррора отнеслись к Первой мировой войне с большей серьезностью, чем ко Второй (которая породила либо карикатурные военные фантазии, либо серьезные реалистические попытки осмыслить смысл произошедшего типа «Военной трилогии» Роберто Росселлини). Скорее всего, Европа, в частности, была ошеломлена до такой степени, что могла лишь молчать или невнятно жестикулировать, пытаясь осмыслить непрекращающийся ужас нескольких десятилетий. Фильм ужасов как вид искусства все же возродился на европейской почве, но для этого потребовались годы размышлений и восстановления; это возрождение не было вызвано немедленным и ослепляющим шоком войны, как в случае с фильмами, появившимися после 1918 года.

Готические монстры начала 1930-х годов после Второй мировой войны не появлялись на американском ландшафте. Хоррор как бы взял передышку, в то время как страна переживала экономический бум, подобного которому она и мировая история прежде не знали.

В 1948 году студия Universal выпустила фильм «Эббот и Костелло встречают Франкенштейна». В следующих комедийных фильмах этот дуэт перезнакомился с Мумией, Человеком-невидимкой и даже доктором Джекилом на пару с мистером Хайдом. Эти встречи – упражнения в беспримесном фарсе, без малейшего намека на реальную опасность или смерть – сегодня кажутся такими же жуткими, как «Я обвиняю» или «Носферату», хотя и по совсем другим причинам. Эту пародию на хоррор страшно смотреть, если помнить о лагерях смерти, резне в Китае, кровавых боях на Тихом океане, десятках миллионов погибших в Советском Союзе. Лишь забыв обо всем этом, зрители могли хохотать над детскими страхами Бада и Лу.

Безумная наука

Йозеф Менгеле окончил медицинский институт в 1931 году – тогда же, когда студия Universal выпустила «Франкенштейна». В 1937-м этот молодой врач вступил в нацистскую партию и СС, начав работать в Институте наследственной биологии и расовой гигиены во Франкфурте. Лаборатория Менгеле находилась рядом с бывшим зданием Франкфуртского института и штаб-квартирой фирмы IG Farben, которая производила «Циклон Б» – инсектицид, использовавшийся для уничтожения евреев в газовых камерах. Во Франкфурте Менгеле начал свои печально известные эксперименты на близнецах, хотя до войны он, по-видимому, следовал общепринятым протоколам исследований. Освенцим поставлял этому безумному ученому неограниченное количество подопытных еврейского и цыганского происхождения. Менгеле проводил вивисекцию и вырывал глаза у своих жертв. Он вызвал у них форму гангрены, поражающую лицо и рот, и наблюдал за их смертью. Вместе с другими медиками он принимал участие в отборе жертв для газовой камеры при выгрузке новых партий заключенных (но при этом он не был ведущим медицинским авторитетом СС, как обычно предполагается). Выжившие в лагере запомнили его больше, чем других, из-за его особенно холодных манер, слухов о садистских экспериментах и привычке стоять на вокзале даже в нерабочее время, беспокойно вглядываясь в выходящую из вагонов толпу в поисках близнецов.

Этот образ безумного ученого, работающего в мрачном месте, больше похожем на склеп, чем на лабораторию, был необходимым ингредиентом почти для каждого фильма ужасов 1930–1940-х годов. Ротванг Фрица Ланга и доктор Франкенштейн Джеймса Уэйла, безусловно, во многом объясняют популярность этой фигуры, даже если безумие Генри Франкенштейна больше похоже на военную травму, чем на простую нравоучительную историю о том, как наука выходит за пределы допустимого.

Но за этим расхожим образом маячило что-то большее и очень опасное. У доктора Моро и доктора Менгеле оказалось слишком много общего. Фильмы ужасов той эпохи, даже основанные на вымысле, по-своему давали понять, что эпоха горчичного газа и пулемета максим высвободила нечто новое в человеческом опыте. Желание уничтожить врага, а не просто заставить его сдаться открывало перед человечеством мрачную перспективу. Возможно, даже перспективу остаться без будущего.

16 июля 1945 года неземную тишину пустыни Нью-Мексико вдруг разорвал оглушительный грохот. Грибовидное облако невообразимо ослепительного света поднялось в воздух на высоту более 12 000 километров. Роберт Оппенгеймер, глава Проекта Y, также называемого Манхэттенским проектом, впоследствии стал одним из главных критиков оружия, которое создавал. «Это привело нас к последним шагам по горному перевалу, за которым лежит другая страна», – говорил он. Оппенгеймер пришел к выводу, что он сам был своего рода сумасшедшим ученым. Заядлый читатель и любитель восточной философии, он часто цитировал бога Вишну из «Бхагавад-Гиты»: «Теперь я стал смертью, разрушителем миров».

Йозеф Менгеле избежал плена и прожил жизнь на свободе. Унаследованное семейное богатство позволило ему переехать из Аргентины в Парагвай, а затем в Бразилию. Он умер от инсульта во время купания на курорте Сан-Паулу в 1979 году.

Послесловие

Век Ужаса

…невысказанная, накопилась во мне Горечь войны, злая весть о войне: Людям теперь пожинать наш посев, Иль новою кровью взорвется их гнев.

Уилфред Оуэн, «Странная встреча» (1918)

Мертвые не будут в безопасности перед врагом, если он победит. А он побеждает непрерывно.

Вальтер Беньямин, «О понимании истории» [47] (1940)

Лучше прожить один день львом, чем сто лет овцой.

Фраза приписывается Бенито Муссолини; ретвит поста @ilduce2016 Дональдом Трампом (28 февраля 2016 года)

В 1958 году Фульхенсио Батиста, ставший президентом Кубы благодаря поддержке правительства США и американской мафии, сидел в темноте и смотрел фильм «Дракула» 1931 года с Белой Лугоши1. В последние месяцы своего карикатурно репрессивного режима диктатор начал вести себя странно. Он все чаще проводил дни в своем обширном поместье близ Гаваны, поглощая огромное количество еды, что, по-видимому, доставляло ему удовольствие. Затем он выходил в сад и вызывал у себя рвоту, чтобы вернуться к столу и еще раз наесться. Потом он устраивался в своем личном кинотеатре и смотрел фильмы ужасов 1930–1940-х годов. Ему нравились «Дракула» и его продолжения, но больше всего он любил фильмы с Борисом Карлоффом в главной роли.

Творчество Джеймса Уэйла и страх, который оно вызвало, оказались на удивление убедительными для Батисты. Он одиноко наблюдал из темноты, как революционное «Движение 26 июля» (некогда насчитывавшее всего 12 человек в горах Сьерра-Маэстра), возглавляемое Фиделем Кастро, Че Геварой и Камило Сьенфуэгосом, грозит свергнуть его режим. И действительно, вскоре колонны партизан двинулись