окрестностям. Годы триумфа Америки и ее пути к мировой империи стали эпохой нового рождения хоррора. К темам 20–30-х годов прошлого века добавились новые, не менее важные, но бесконечная вереница мертвецов так и продолжала свой путь по пустошам и городам кошмаров Элиота. Это шествие продолжалось весь XX век – и вот оно вступило в не менее пугающий XXI.

Стивен Кинг, вот уже 40 лет оказывающий огромное влияние на фильмы ужасов и художественную литературу во всем мире, достиг совершеннолетия в 1950-х годах, во время восхождения Америки на небезопасную вершину мировой власти. «Настоящий ужас… – написал однажды Кинг, – начался в один октябрьский день 1957 года» [48]. Он сидел в кинотеатре и смотрел «Земля против летающих тарелок» (автором сценария значился не кто иной, как немецкий эмигрант Курт Сиодмак, хотя на самом деле сценарий написал Бернард Гордон, но его имя не попало в титры, потому что в 1947 году он был внесен в черный список как коммунист). Эта картина 1957 года, рассказывающая о безликих силах, «пришедших только завоевывать, последней армаде с умирающей планеты, старой и жадной, ищущей не мира, а грабежа», произвела на Кинга большое впечатление12.

Кинг также нашел свой путь к потоку фильмов, комиксов и ужастиков, которые подстегивали «синдром Танатоса» эпохи атомной бомбы. Он прочитал все, что написал Рэй Брэдбери. Роман-бестселлер Сиодмака «Мозг Донована», написанный после «Человека-волка», тоже оставил свой след в душе Кинга. Потом он погрузился в миры Артура Мейчена и Лавкрафта – по крайней мере ту версию Лавкрафта, которая была доступна в 50-х годах XX века.

В те годы произведения Говарда Лавкрафта получили вторую жизнь. В 1939 году его почитатель Август Дерлет в сотрудничестве с Дональдом Уондри основал издательство Arkham House Publishers специально для распространения книг Лавкрафта. Поначалу успех был скромным, хотя во время войны Дерлету удалось заключить сделку на издание дешевого армейского издания в мягкой обложке. Дерлет добавил к относительно небольшому числу рассказов Лавкрафта произведения, написанные в «посмертном сотрудничестве» – иными словами, сюжетные идеи или даже просто названия, которые Лавкрафт записал в свой ежедневник, Дерлет превратил в беллетристику сомнительного качества. Тем не менее именно таким образом Кинг и целое поколение поклонников хоррора впервые познакомились с Лавкрафтом, что подготовило почву для возрождения его творчества и появления в словаре хоррора термина «лавкрафтовский»13.

Трудно сказать, как сам Лавкрафт сегодня оценил бы свое место в популярной культуре (ролевые игры, фанфики, видеоигры, фильмы и комиксы), но мир, в котором родились эти произведения, имел бы для него определенно нездоровый смысл. «Жалкое, измученное войной человечество», как он предсказывал в рассказе 1917 года «Дагон», наконец-то осознало предсказанный им апокалипсис. Ктулху восстанет, когда звезды расположатся нужным образом. Время чудовищного бога пришло.

Фриц Ланг, живший в изгнании в Америке с начала Второй мировой войны до конца своей долгой жизни, продолжал играть с темами террора, преступности и покойников. Однако в мире 1940–1950-х годов он меньше занимался технологическими страхами, которые показал в «Метрополисе», возможно не желая ассоциироваться с низкопробным научно-фантастическим поветрием. Он хранил верность идее преступления, особенно привлекательности преступления, которое он часто странным образом сочетал с увлечением немецкого кинематографа мертвыми. Первые попытки в этом направлении представляли собой «Палачи тоже умирают!» (1943) и «Министерство страха» (1944). В «Министерстве страха», в частности, в центре сюжета – нацистский заговор, раскрытый во время спиритического сеанса.

Фильм Ланга «Алая улица» («Улица греха») 1945 года представлял собой черный как смоль опыт в жанре нуар, который сейчас в моде, но в то время очень не соответствовал вкусу американцев. В главной роли снялся Эдвард Дж. Робинсон, игравший в 1930-х годах гангстеров. Но здесь у него совсем другое амплуа. Фильм заканчивается убийством и безумием: в сознании морально сломленного главного героя эхом отдаются голоса мертвых. Ланг снял более раннюю, менее убедительную версию такой же истории в фильме «Женщина в окне» (1944), тоже с участием Робинсона. Как и все его работы в Голливуде, несмотря на требования киностудии и предпочтения публики, которая не любила разочаровываться, эти ленты представляют холодный, резкий и злой взгляд на человеческую природу.

В них также заметно увлечение авторов хоррора зеркалами и сумеречными мирами Великой войны между сном и кошмаром, жизнью и смертью. В 1950-х годах Ланг продолжил снимать криминальные фильмы; печально известный фильм «Большая жара» (1953) шокировал зрителей количеством насилия на экране.

К концу 1950-х Ланг решил уйти из Голливуда, но прежде чем уйти из индустрии развлечений, он еще раз вернулся к ужасам доктора Мабузе. Картина «Тысяча глаз доктора Мабузе» вышла в Западной Германии в 1960 году. В этом фильме, на который сильно повлиял мир шпионажа времен холодной войны, Ланг в очередной раз переосмыслил условности Веймарской эпохи, в том числе и спиритизм. Это была последняя картина Ланга, хотя серия шпионско-криминальных жанровых фильмов по мотивам «Доктора Мабузе» стала популярной уже после того, как он покинул режиссерское кресло.

Потом Ланг ушел из кино и умер от инсульта в Калифорнии в 1976 году. Тея фон Харбоу умерла почти 20-ю годами ранее. После Второй мировой войны она некоторое время провела в британской тюрьме, но в начале 1950-х удостоилась похвалы от немецких кинематографистов после того, как многие согласились с ее утверждением, что она на самом деле не питала глубоких симпатий к нацистам. После отъезда Ланга из Германии в 1933 году Харбоу, очевидно, больше не общалась с ним. Она умерла в 1954 году14.

Андре Бретон, как и многие его коллеги-художники, все больше вовлекался в политику на стороне левых антифашистов. Дали продолжал, к огорчению многих своих бывших коллег, оставаться для публики лицом сюрреализма – особенно в Италии, Испании и Соединенных Штатах. Нелепые выходки и пожизненные теплые отношения с фашистским режимом генерала Франко в Испании (Франко правил до 1975 года) ему не вредили и не мешали зарабатывать деньги просто на том, что он Сальвадор Дали. Он остается одним из величайших неосужденных злодеев XX века. Малоизвестное эссе Оруэлла об этом художнике – одна из немногих попыток указать, почему Дали следует отправить на помойку истории.

Он остается гораздо более известным, чем Макс Эрнст или Отто Дикс, имена которых лишь время от времени появляются на уроках искусствоведения или культурологии, но не в популярной культуре. После Второй мировой войны Эрнст женился на наследнице состояния Гуггенхаймов и жил в Лос-Анджелесе. Брак распался, и он переехал в Седону, штат Аризона. Его присутствие и книга, которую он написал об этом, помогли превратить крошечную сельскохозяйственную общину