— Лерочка, я понимаю, что ты чувствуешь…

Он многозначительно замолчал, и тут явился официант с нашимзаказом. Я принялась ожесточенно тыкать вилкой во все, что лежало на тарелке,пытаясь справиться с разыгравшимися чувствами.

— Но мы совершенно на вас не похожи! —аргументировала я в конце концов свое сомнение. — Ни я, ни Катерина.

— Но на Леню вы не похожи тем более, — живовозразил Иван Евгеньевич. — А я в молодости был красивым парнем. Можетбыть, сейчас, глядя на меня, в это трудно поверить. Но у меня была труднаяжизнь, полная лишений и нравственных переживаний. Они наложили свой отпечатокна мое лицо.

— Почему же тогда мама не вышла замуж за вас? —ехидно спросила я. — Если вы так любили друг друга?

— Как почему? — Иван Евгеньевич дажеопешил. — Она хотела славы, а я ей ее дать не мог. Я тогда еще ничего недобился.

— А теперь?

Иван Евгеньевич хихикнул и сказал:

— Ценю твое чувство юмора. Я и теперь ничего недобился, это правда. Поэтому сегодня можно с уверенностью сказать, что твоямама в свое время сделала правильный выбор.

— Да знаете ли вы… — задохнулась я, вспомнив не тоиспанца, не то португальца, из-за которого все вокруг считали менябезнравственной. Этого бы не было, не попадись я на удочку неравного брака!

— Можешь говорить мне «ты», — разрешил ИванЕвгеньевич, уничтожая исходившую соком отбивную. — Надеюсь, завтра тыобработаешь Катерину, и мы познакомимся с ней поближе.

— Обработаю? Она что, клоп? — рассердилась я. Мненикак не хотелось признавать в этом довольно подозрительном субъекте своегобиологического родителя. Надо же, настроение испортил. И везет же мне! Нехватало неприятностей с подменой мужа, как тут еще появился новый папаша.

Я закрыла глаза и подумала: «Господи, хоть бы он испарился».Однако Иван Евгеньевич сделал лучше — он умер. Когда я открыла глаза, тоувидела, что он лежит лицом в блюде, как никогда не сделал бы взрослый итрезвый мужчина. Привстав, я заметила, что у него с обратной стороны шеи зияетаккуратная дырка. Я отпрянула.

Адреналин ударил мне в голову и едва не снес ее. Глазавыпучились, и я, хватая разинутым ртом воздух, принялась оглядываться посторонам в поисках официанта, в поисках кого-нибудь, кто мог бы помочь. Однаковзгляд мой наткнулся на какого-то старика с короткой седой бородой и красивымиблестящими усами, который стоял в проходе и расплачивался по счету. Вот онпротянул руку и положил карточку с деньгами на скатерть. Потом плавнымдвижением засунул бумажник во внутренний карман пиджака. Рука у него быламолодая и гладкая. А затем он облизал нижнюю губу языком — туда и обратно.

Вместо того чтобы вопить и звать на помощь, я дрожащей рукойположила возле тарелки несколько крупных купюр, чтобы никто не стал требоватьденег у трупа. Стараясь не привлекать к себе внимания, чтобы меня, не дайгосподи, не остановили, я выскользнула из-за столика и пошла к выходу, глядя вспину удалявшемуся старику.

Тот шагал бодро и молодцевато. Схватив в гардеробе своепальто, он, не оборачиваясь, пошел к выходу, надевая его на ходу. Не похоже начинного господина, которого он тут разыгрывает!

Я тоже потребовала пальто, да побыстрее. На лестнице старик,внушивший мне подозрения, обернулся и увидел, что я бегу за ним. Тогда онприбавил ходу и помчался вверх, перепрыгивая через две ступеньки. Что ж,одышкой он явно не страдал. Потому что когда я выбралась на улицу, был ужедостаточно далеко. Ноги его мелькали с невероятной скоростью. Нет, на этот разему не удастся уйти! Я сделала глубокий вдох и понеслась следом, намотавремешок сумочки на руку. Старик подбежал к припаркованной неподалеку машине ипопытался обежать ее спереди, но, обернувшись, понял, что не успеет сесть заруль и заблокировать дверцы, потому что я была совсем рядом. Тогда он снова бросилсябежать.

Теперь мы неслись по тротуару, виляя между прохожими,которые шарахались в разные стороны. В последний раз я так бегала, кажется,только в детстве, когда за мной бросилась недружелюбно настроенная овчарка.Какой-то мужчина попытался схватить меня на бегу. Он выскочил из толпы мненавстречу и растопырил руки. Я размахнулась сумочкой и, когда он приготовилсяпарировать удар, съездила ему коленом в пах. Он не ожидал от меня такогоковарства и согнулся пополам. Мне было достаточно этой пары секунд, чтобы сноваброситься в погоню за убийцей и даже нарастить темп.

Через некоторое время позади раздался топот. Еще одиннезнакомец! Я сделала вращение с широким махом ногой. Парень присел, пропустивмой сапог над головой.

Встав в боксерскую стойку, я несколько раз подпрыгнула. Онусмехнулся. Я сделала обманный мах и, растопырив два пальца, ткнула ему вглаза. Он отшатнулся и потерял равновесие. Обернувшись, я увидела, что убийцачешет вдоль по улице, только лопатки сверкают. Нет, я не могу дать ему уйти!Дыхание мое восстановилось, поэтому я с новой энергией бросилась в погоню. Онбыл прыток, но меня гнало вперед праведное негодование.

Расстояние между нами медленно, но верно сокращалось.

Пробегая мимо пешеходного перехода, убийца внезапно метнулсявправо: для пешеходов только что загорелся красный, но машины едва тронулись сместа. Я поняла, что если не рискну последовать за ним, он удерет и, не ровенчас, убьет кого-нибудь еще. Недолго думая, я кинулась перед носом загудевшегоавтомобиля на середину проезжей части. Здесь я его, голубчика, и догнала.

Со всего маху я прыгнула ему на спину, и мы вдвоемповалились на грязный асфальт — он лицом вниз, а я сверху. Вскочив, я приняласьдобивать его ногами, потому что ужасно боялась, что он одолеет меня, если толькоочухается. Уже позже я поняла, что убийца, видимо, здорово цокнулся черепушкойо землю, потому что не подавал признаков жизни. Но, ослепленная яростью, я всебила и била его — кулаками и сумкой и вообще вела себя безобразно. Я скакалавокруг поверженного врага, словно разъяренная макака, не обращая внимания нато, что творится вокруг.

А вокруг творилось что-то несусветное — машины гудели совсех сторон, пытаясь объехать драку и не задеть нас. Какие-то тетки на тротуарекричали ужасными голосами, что молодая сволочь избивает пожилого человека. аникому и дела нет! Они обзывали меня всякими непристойными словами и визжалитак, что заглушали порой рев автомобильных двигателей.

Через некоторое время вдали появился «гребешок» милицейскоймашины. Я тотчас же поняла, чем мне грозит поимка на месте преступления. Если яскажу, что человек, с которым я обедала, застрелен, а этот «старик»подозревается мною в убийстве на основании того, что он определенным образомоблизывает губы… Да, возможно даже, я буду первой кандидаткой в подозреваемые.А я не могу сейчас себе позволить застрять в милиции. Скоро начнется показмоделей одежды, где я обязана присутствовать! Конечно, если бы у этого типа былпри себе пистолет со следами пороха…