— Впрочем, думаю, скорость тут ни при чем.

— Наверное, они разыскивают опасныхпреступников, — предположила я шепотом.

— Но мы с тобой на них явно не тянем.

— Может быть, они думают, что преступники лежат у наспод ногами.

Милиционер взял нас на мушку. Катерина торопливоперекрестилась. Я на всякий случай последовала ее примеру.

— Приключения продолжаются, — напряженным голосомсказала сестрица. — Надеюсь, нас не начнут отстреливать, словно уток?

— Кажется, охотничий сезон еще не открылся, —пробормотала я.

Когда нас вытащили из машины и заставили положить руки набагажник, Катерина повернула ко мне голову и сказала:

— Не понимаю, почему от тебя сбежал муж? С тобой таквесело!

— Что у вас в багажнике? — спросил кто-то сзадигрубым голосом.

— Барбара, — незамедлительно ответилаКатерина. — Она завернута в покрывало, и она неживая.

— Догадываюсь, что неживая. Значит, вы признаетесь всовершении преступления?

— Как быстро эта старая вешалка Елена Бориславовнанастучала на нас ментам, — прошипела сестрица. — Я ведь говорилатебе, что она сильно привязана к этой чертовой кукле!

— Нас что, теперь будут судить как воровок? —жалобно спросила я, пытаясь оглянуться, чтобы разжалобить милиционеров своимибольшими честными глазами. — Мы ведь взяли Барбару ненадолго. Простохотели покатать ее на машине. Она, бедняжка, так долго пылилась дома!

— Расскажите это своей старой шляпе, — насмешливосказал милиционер и, обернувшись к своим, пояснил:

— Они говорят, что украли труп для того, чтобы простопокатать его на машине.

— Труп?! — хором закричали мы с Катериной,синхронно разворачиваясь лицом к представителям закона.

— Вы что, чокнутые? — громко возмутилась моясестрица. — Какой труп? Откуда взяться трупу? Это кукла!

— Не обзывай их, — предупредила я ее однойполовиной рта. — Они только еще больше разозлятся.

— О чем она толкует? — спросил один милиционер удругого.

— О том, что у нас в багажнике кукла. Знаете, такаябольшая Барби, только для взрослых, — заискивающе добавилаКатерина. — Не будете ли вы так любезны проверить?

— Конечно, они проверят, — прошипела я. — Неверить же нам на слово.

Обнаружив, что никакого тела в багажнике на самом деле нет,милиционеры почему-то разгневались. Все кончилось тем, что они назвали нашеповедение безответственным и аморальным и по этому поводу потребовали у нас сторублей.

— Интересно, что аморального в том, что мы везем вбагажнике манекен? — задумчиво спросила Катерина, припудривая лицо. Послелюбого переживания ее рука непроизвольно тянулась к пудренице, из чего ясделала вывод, что ее нос имеет прямую связь с нервной системой.

— Может быть, они подумали, что мы приобрели Барбару вкаком-нибудь секс-шопе? — предположила я.

— Зачем? — опешила Катерина.

— Ну… Не знаю. Придумай что-нибудь сама.

— Я не настолько осведомлена в этих делах, как тыполагаешь! — гордо ответствовала сестрица.

Я не удержалась и хмыкнула. В ее-то возрасте называть секс«этими делами»? Потрясающе!

Вспоминая людей в форме и их поведение, мы начали тихохихикать, потом, слово за слово, смеяться в голос. И всю оставшуюся до домадорогу прохохотали, представляя, что говорят о нас менты. Когда вылезли измашины, Катерина сказала:

— Это точно к слезам.

Ни мне, ни ей не пришло в голову, что бдительные гражданепроживают повсеместно, а не только в подъезде Елены Бориславовны. Ничтожесумняшеся, мы вытащили по-прежнему завернутую в покрывало Барбару из багажникаи поволокли в подъезд. Вспоминая, как нас приняли за убийц, Катерина началаприкалываться.

— Смотри ноги ей не сломай, — шипела она. —Бедняжка уже окостенела.

Мы застряли возле входной двери. В конце концов Катеринаприжала ее ногой, и мы кое-как протиснули свою ношу внутрь.

— Учти, — заявила сестрица, — обратно мы еетак не понесем.

— А как?

— Как все люди делают в таких случаях: распилим иуложим в сумку. Ты что, детективов не читаешь? У тебя пила есть?

— Нет, только лобзик.

— Сойдет. А большая сумка?

— Сумки нет, есть рюкзак. С прорезиненным дном.

— Отлично! Кровь не будет капать на ступеньки.

Обняв Барбару с двух сторон, мы поставили ее вертикально ивошли с ней в лифт.

— Поверить не могу, что все мучения из-за какого-товшивого приглашения! — не выдержала и подколола меня Катерина.

— Ты думаешь, оно того не стоит?

— Об этом мы узнаем позже, — заметила сестрица.

* * *

Капитан Щедрин и его товарищи, уверенные в том, что яокончательно слетела с катушек и в самом деле кого-то пришила, на строительнойлюльке поднялись к нашему балкону и перелезли через перила. Через окно ониувидели, что мы с Катериной, разложив на столе предполагаемый труп ивооружившись колюще-режущими предметами, склонили над ним головы. Причем яособенно рьяно орудовала ножницами.

Мы с Катериной так увлеклись, что ничего не замечали.Поэтому когда за спиной раздался звон разбитого стекла и с криками: «Ни сместа! Руки на голову! Стоять!» в квартиру ворвались представителиправопорядка, мы жутко перепугались. Я от неожиданности начала икать, ноги уменя подкосились, и я упала в рядом стоящее кресло. При этом, как велели,забросила руки за голову.

Катерина же начала визжать, закрыв глаза. Визжала она таксамозабвенно и пронзительно, что милиционеры перестали выкрикивать угрозы ивообще перестали двигаться.

Разинув рты, они смотрели на Барбару, с которой нам ужепочти что удалось снять платье, подпоров шов на спине.

— Опять обман! — горестно сказал капитан Щедрин,глядя в нарисованные и потому ничего не выражающие глаза Барбары. — Но явсе равно арестую эту заразу. — Он погрозил мне пальцем. — Хотя бы замелкое хулиганство. Она издевается над милицией. Уверен, она делает этоспециально!

«Она», то есть я, поняла, что можно опустить руки, и, разгневанная,поднялась в полный рост. Я уже открыла рот, чтобы накинуться на капитана ивысказать ему все, что я думаю о его намерении арестовать меня за хулиганство,как вдруг другая, более заманчивая мысль пришла мне в голову Надо сделать так,чтобы он почувствовал себя виноватым. На мужчин это так действует!

— Пы-подождите, ка.., ка.., капитан! — жалобноприжав руки к груди, сказала я, изо всех сил заикаясь. — М-мы не.., не..,не.., не виноваты!