Подготовка к конкурсу уже завершилась. Когда хрипящиединамики выплюнули первые музыкальные аккорды чего-то очень торжественного, всеучастницы конкурса, и я в том числе, сбились в одну кучу за левой кулисой.

— Итак, — прогромыхала Амалия Федоровна,размахивая списком. — Жюри готово, девочки! Не подведите меня. Помнитевсе, о чем я говорила вам на репетиции.

Боже мой, оказывается, была еще и репетиция! Выходит, одна японятия не имею, что и как надо делать. Наверняка провалюсь. Впрочем, платье,сшитое Еленой Бориславовной для Барбары, выглядело единственной по-настоящемуизящной вещью среди всеобщего разгула бантиков, кружев, оборочек и бисера. Еслибы жюри состояло из нормальных людей, уверена, мне бы присудили первое место.Хотя, если честно, получать незаслуженно кривую корону мне не хотелось.

Когда Амалия Федоровна сказала: «Поехали!», так называемыедевочки издали кто сдавленный писк, кто восторженное аханье. Кажется, только яодна молчала.

Меня больше всего интересовал зал. Потому что за кулисами,судя по всему, незнакомца, приславшего приглашение, не было. Иначе, полагаю, ондавно бы подошел.

И вообще, подумала вдруг я, зачем было выгонять меня насцену? Если этот тип желал встретиться и поговорить, достаточно было гостевогобилета. Я сидела бы себе в зрительном зале, а он бы мог подсесть справа илислева и завести разговор… «Боже мой! — тут же осенило меня. — Да насцене я буду представлять собой отличную мишень!» Бросившись к занавесу, ясделала щелочку и начала жадно вглядываться в хорошо освещенный зал. Однитетки.

Внезапно в поле моего зрения появилось знакомое лицо.Светлана, сестра Скитальцева! Та, что с косой! Она стояла за последним рядомкресел возле колонны и копалась в сумочке. Что она здесь делает? Не может быть,чтобы мое именное приглашение на этот праздник жизни было ее рук делом!Впрочем, почему нет? Ведь это она прислала мне первую зашифрованную записку.Вернее, передала. И она же потом вместе со Скитальцевым огрела меня по голове иотвезла на пустырь. По крайней мере, присутствовала при этом знаменательномсобытии.

Так на чьей она стороне? И вообще: как связан Юра Туманов сшефом Егора Берингова? Какое имеет отношение мой второй муж к начальникупервого? Бред, бред.

Пока мне кто-нибудь все не объяснит, я буду блуждать отодной догадки к другой, словно ежик в тумане.

— Номер три! — гавкнула Амалия Федоровна. —Вернитесь в строй!

Я отпрыгнула от занавеса, успев краем глаза заметить, каксестра Скитальцева достает из сумочки какой-то ужасно подозрительный предмет ипрячет его в складках широкой юбки. Уж не собирается ли она в меня стрелять?!Но зачем, боже мой, зачем тогда меня заманивать на этот долбаный показ? Легчевсего было бы шлепнуть меня в подъезде, как почтальона. Или она хочет сделатьэто красиво? С шумом, с паникой, с последующими газетными заголовками?

Я решила, что экспериментировать не стоит и пора уходить.Подиум — довольно опасное место. Даже мой желудок воспротивился необходимостиидти на сцену и оповестил об этом тихим ворчанием. Он всегда так ворчал, когдамне было по-настоящему страшно. Однако Амалия Федоровна не ведала о моихтерзаниях. И в корне пресекла мою попытку бежать. Потому что «умелые руки»номер один и номер два выходили на подиум вдвоем и уже возвращались. Инымисловами, сейчас как раз настала моя очередь.

— Куда?! — взревела Амалия Федоровна, когда яразвернулась к сцене спиной и приготовилась дать ходу. — Марш на сцену!

Она развернула меня за плечи и с такой силой толкнула вспину, что я не удержалась на ногах и полетела носом вперед. Передо мнойоказался охранник, с которым мы вместе и повалились на пол. Тут сработала мояприродная смекалка. Причитая и хохоча, я делала вид, что пытаюсь слезть с егоспины, а сама тем временем с проворством карманного воришки расстегнула кобуруи достала пистолет. Ведь это моя жизнь сейчас была поставлена на карту!Охранник ничего не заметил, потому что я извивалась на нем, словно гусеница назеленом листе. А вот спрятать пистолет мне было решительно некуда. Если бы уменя были чулки, я бы заткнула его за резинку одного из них. Но на мне, какполагается всякой простой русской женщине, были колготки. Допустим, засунутьпистолет в колготки за сценой я могу. Но вот извлечь его оттуда при всемчестном народе? Кроме того, платье Барбары льнуло к телу, словно вторая кожа.Пистолет в колготках сразу же привлечет к себе ненужное внимание.

— Послушайте, пойдемте на сцену вместе! —предложила я престарелой Мальвине. — Почему им можно, а нам нельзя? Вдвоемне так страшно!

Мальвина попыталась было что-то возразить, но я ей непозволила. Вместо этого я сунула пистолет ей под бант, завязанный прямо надпятой точкой, и потащила за собой. Конечно, оружия она не заметила. Музыка темвременем заиграла бодрее. Я двинулась по помосту навстречу зрителям, крепкообнимая даму в розовом. И тут увидела, что сестра Скитальцева идет по проходумне навстречу, причем ужасно целеустремленно. Глаза ее были холодными истрашными. "Она настоящая камикадзе! — в ужасе подумала я, сжимаяпистолет еще крепче. — Что, если она выстрелит первой? А потом покончит ссобой?

Вот это будет драма!"

Когда мы с семенящей и слегка протестующей против моеготемпа Мальвиной добрались, наконец, до самого конца помоста, сестра Скитальцевасделала последний размашистый шаг. Складки ее юбки при этом на мгновениеразошлись, и я увидела, что она и в самом деле прячет там пистолет. Маленький,блестящий, словно игрушечный. Однако я была уверена, что это никакая небутафория, и из дула этого малыша может выскочить настоящая смерть. На этот размоя. Нет, противной сестре Скитальцева не удастся справиться со мной! Явыстрелю первой!

Отбросив в сторону Мальвину, взвившуюся облаком розовогошифона, я выпростала припрятанное оружие и, вытянув вперед руку, безо всякоготрепета нажала на курок. Не знаю, почему моя рука не дрогнула. Возможно,потому, что стрелять я не умела и подсознательно была уверена, что обязательнопромахнусь. Из дула моего пистолета тем временем мощной струей ударила вода.Какой ужас, он оказался ненастоящим! Одновременно все в зале завизжали иполегли, словно трава в степи.

— Вот видите! — сказала я разинувшей ротМальвине. — Я ведь обещала, что как только вы появитесь на сцене, всеполягут.

Визг тем временем не стихал. Поверх него внезапно раздалсякрик:

— Лерочка, не надо!

Голос был мне до боли знаком. Мужской голос. Только я никакне могла сообразить, кому он принадлежит.

Потому что в тот момент, когда струя из моего пистолетадостигла лба сестры Скитальцева, та успела выхватить свое оружие и выстрелить.Ее выстрел, как я и предполагала, был настоящим. Благо она оказалась не такойметкой, и пуля попала в потолок. Или, может быть, кто-то ударил ее по руке.Когда звук выстрела дошел до сознания народа в зале, этот самый народ завизжалуже с утроенной силой и бросился к выходу. Началась настоящая паника. Охранник,у которого я отобрала бутафорское оружие, уже подбежал ко мне и выворачивалруку, пытаясь его отобрать.