Лицо девушки бледнело с каждым сказанным словом: больно слышать о страдании лучшего друга, близкого и родного тебе человека, которого еще несколько минут назад считала мертвым, а теперь узнала о его муках, агонии, причиненной другим тоже близким тебе человеком.

- Я не считал нужным слушать его, ненавидел за то, что он сделал и хочет до сих пор сделать и за то, что знает тебя больше меня и до сих пор заботится о тебе, оберегает от себя! – тем временем Рей все не унимался и продолжал свой рассказ, окончательно выбивая почву из-под ног девушки.

- Я запирался в кабинете и изучал все, что смог найти о тварях: и чем больше читал, тем отчетливей понимал, что человеческая сущность не склонна к коварству и предательству, и не имеет ничего общего со своим вторым «Я», в книгах даже говорится о «двоедушии» этих оборотней! – неожиданно заявил Рей, не скрывая своего удивления этим фактом, который, впрочем, не оказался новым для самой девушки: она-то уже успела понять, кем на самом деле являлся Лин.

- Перед отъездом после той сцены в кабинете, - он тяжело вздохнул и с грустью посмотрел на девушку, - я снова спустился к нему – сам, без всяких просьб, и мы говорили с ним до самого утра: о жизни, о тебе, о многом… Мне стало жаль его, по-настоящему жаль. И он снова просил смерти, хотя бы дать ему возможность покончить с собой, и вид у него был совсем отчаявшийся, а я опять не смог этого сделать, только теперь уже по другой причине, потому что понимал, что сам Лин ни в чем не виноват, и что ты мне этого не простишь, но и выпустить его, дать свободу, я не мог и не могу сейчас.

- Знаешь, я потом велел найти и привести ко мне Аделину: не знаю, что на меня нашло, но я решил, что это может помочь! Решил, что смогу за время поездки что-то придумать или найти выход, а девчонка, возможно, сможет заставить его захотеть жить, - он посмотрел на свою растерянную и явно расстроенную девушку и снова притянул ее к себе, потому что быть теперь так близко и не касаться ее, казалось просто невыносимым, а еще очень хотелось услышать ее голос, и чтобы в нем не было злости и ненависти…

- Скажи, что я должен сделать, Лер? Он хороший человек, но я держу его в самой надежной камере в стране, потому что он опасен, на его счету десятки жизней, а усмирить этого монстра в нем невозможно!

- Отведи меня к нему, Рей, прошу! – севшим и полным боли и тоски голосом произнесла она. Никаких других слов – ни упреков, ни обвинений, ни тем более благодарностей.

Она не злилась из-за того, что он не сказал раньше, она вообще не могла злиться в данный момент - в голове билась только одна мысль: «ЛИН ЖИВ!»

«Лин жив, и он где-то там, в камере, один - презирает себя и мечтает о смерти, а я, как маленький ребенок, все это время мучилась от собственной ревности и надуманных предположений!»

Рей взял ее за руку и куда-то повел: наверное, если б не он, она бы пошла на улицу без верхней одежды, не замечая снега и холода, но парень заботливо остановился на пороге комнаты, натянул на ее голову меховую шапку из соболя, застегнул теплое и длинное пальто на все пуговицы, потому что ее собственные пальцы дрожали и не слушались, заставил обуться и снова взял за руку.

Он так соскучился по ней за все это время, так хотел прижать к себе, расцеловать, снова сделать своей, и, может, не стоило сейчас все рассказывать… «Демоны, конечно, не стоило, какого тролля я натворил! Планировал же приехать вовремя, порадовать, а в итоге…!» - Рей ругал себя последними словами, но потом все же пришел к мысли, что если он не собирается лгать ей и намеревается и дальше быть честным, ему все равно пришлось бы рассказать об оборотне, и чем дольше он скрывал бы правду, тем глубже была бы ее обида.

А потому сейчас Рей уверенно вел ее за собой, без лишних слов посадил на своего тана и в сопровождении небольшого отряды из элитных стражей повез свою невесту… на экскурсию в темницы замка - очень романтичное примирение и очень «стандартное» для этой парочки! Но разве у них с Валерией хоть когда-нибудь что-нибудь происходило правильно и так, как у других, нормальных людей?!

2 МЕСЯЦА ТОМУ НАЗАД

- И зачем ты только свалилась на мою голову! Все испортила, просто ВСЕ! – Рей смотрел на девчонку с откровенным раздражением, да и как еще можно было смотреть на ту, что умудрилась без особых усилий разрушить хрупкий и только что установившийся мир между им и Валерией.

Он сам вызвал ее, приказал тайком доставить прямо из университета, а теперь вот с трудом сдерживал свое раздражение и злость.

- Что… я… простите меня, - всхлипывая и давясь слезами, ответила та.

«Нет, ну это уже ни в какие ворота! И вот про эту Марис когда-то говорил, что она редкостная фурия и стерва!?»

Он сморщился от вида зареванной девы, вспомнил про не менее удручающий вид оборотня с явно выраженными суицидальными наклонностями, подумал немного и подошел к магиане.

- Сядь и внимательно меня выслушай! И помни, никто не должен знать о нашем разговоре, иначе… - пожалеешь!- строго предупредил он.

«Не переборщил ли?» - задумался на минуту, разглядывая несколько встревоженное, озадаченное и, к счастью, уже не ревущее и подвывающее существо напротив, ибо жалеть ее и обнимать ему точно не хотелось: «Уже наобнимался, галантного из себя строил, блин!»

Девушка послушно приземлилась на стоящий перед ней стул: исходя из того, с чего Рей начал этот разговор она сделала вывод, что он как минимум хочет ее наказать за случившееся на днях недоразумение.

Разговор получился долгий и тяжелый, в ходе которого постоянно приходилось подавлять и усмирять непомерный энтузиазм девицы, чтобы сначала дослушала, чтобы все поняла, подумала, а надо ли оно ей вообще, а уже потом совершала необдуманные и опасные поступки.

Рей не мог понять, какие могут быть перспективы у такой любви, но и попытки покончить с собой со стороны Лина его раздражали, а так появилась возможность хоть чем-то занять парня…

«Мда, надеюсь, она своим напором не прибавит ему рвения в стремлении перебраться в загробный мир!» - невесело усмехнулся про себя молодой правитель.

К концу разговора Аделина его услышала и поняла – решения своего не поменяла. Она действительно вознамеривалась регулярно посещать камеру оборотня и помочь тому прийти в себя, и она вроде бы вполне адекватно реагировала на рассказы о преступлениях, совершенных второй сущностью твари - морщила носик, бледнела, но глаз не отводила, и от слов своих не отказывалась – упрямая оказалась и настойчивая.

- Меня долго здесь не будет, но я отдам распоряжения, чтобы тебя пускали в казематы – входить в камеру тебе нельзя! И не смотри на меня так: я ведь могу вообще передумать! – строго напомнил он, и девчонка смиренно опустила голову, негромко поблагодарив его за оказанную ей милость, вполне убедительно извинилась за случившийся инцидент и потом еще раза четыре, видимо, чтоб наверняка.

- Вы хотели, чтобы я все рассказала ей? – нерешительно, но все же осмелилась спросить она, нервно кусая губы.