class="p1">Теодор протянул ей флягу с водой. Она взяла таблетку в рот, сделала несколько глотков и проглотило лекарство.

– Нам нужно добраться до вон того здания, – Теодор указал пальцем на трехэтажный, кирпичный корпус. – Там закончим с твоей раной.

Теодор взялся за носилки и потянул их в сторону забора. По непонятным причинам у Саши побежали мурашки по телу.

Она была напугана.

Когда они достигли нужного здания, носилки пришлось бросить. Саша с неохотой, но все же отдалась незнакомцу на руки, и тот потащил ее вглубь здания. Внутри была полная разруха: куски кирпича на полу, старая деревянная мебель, облупившаяся давным-давно белая краска на стене и потолке. Однако приятно было наконец увидеть что-то другое помимо снега, который уже осточертел.

Теодор открыл старую, железную дверь и Саша увидела лестницу, ведущую вниз.

– Куда мы идем? – насторожилась она, пытаясь разглядеть во тьме хоть что-то.

– В безопасное место.

Теодор начал спускаться по лестнице, медленно и аккуратно, чтобы не споткнуться и не уронить свой живой груз. Сердце Саши начало стучаться в несколько раз быстрее. В куртке она нащупала отцовский нож, убедилась, что сможет вытащить его, как можно скорее, если что-то пойдет не так…

Эх, если бы не сломанная нога.

Наконец их спуск по лестнице закончился, и они очутились во мраке освещаемый лишь тусклым светом, исходящий сверху от входа в здание. Затхлый и сырой воздух вокруг напомнили ей тот самый подвал, в котором пришлось ночевать несколько дней назад. От этой мысли стало еще более жутко. Она сжала рукоять ножа еще крепче.

Этот тип странный, не нравится он мне. Да, он спас мне жизнь, но у каждой палки есть два конца: возможно, он спас меня для своих будущих нужд, вот только каких…?

Теодор сдвинул большой, деревянный шкаф. Скрип разносился по всему подвалу. Уши закладывало, и Саша стиснула зубы от этого жуткого скрипа. Как только шкаф был сдвинут не более чем на метр, девушка заметила небольшой люк с железной ручкой. Теодор взялся за нее, потянул на себя и люк со звоном и скрежетом открылся, продемонстрировав винтовую лестницу, ведущую в очередной непроглядный мрак.

Снова вниз. Уж очень много всего плохого и неприятного происходит в подобных подвальных помещениях. Это еще больше ее насторожило…

Теодор оглянулся, посмотрел в сторону места откуда они пришли. Его взгляд был полон настороженности.

– Теперь вниз, – сказал Теодор, подходя к Саше.

– Нет, – не раздумывая с ответом, сказала девочка не отрывая взгляда от винтовой лестницы.

Теодор без каких-либо споров начал подходить к ней, чтобы снова взять на руки, и Саша решила, что сейчас самое время действовать. Она выхватила нож из кармана.

– Я не хочу туда, хватит с меня. Я вас не знаю, не знаю это место… – сказала она.

Теодор вздохнул. Он словно бы и не замечал ножа, и посмотрел девочке прямо в глаза.

– Я, кажется, представился тебе еще утром, – сказал Теодор.

– И что? Я должна сразу поверить вам на слово, лишь потому, что вы назвали мне свое имя?

– Должна, потому что я тебя спас и продолжаю спасать, а ты лишь усугубляешь положение.

Теодор уверенно приблизился к Саше, схватил ее за кисть руки и сжал так крепко в области укуса, что девушка взвыла и выронила нож из руки. Все это произошло так быстро, что она даже не успела предпринять какие-либо действия ножом.

Дзынь раздался звук упавшего лезвия, затем оглушительная оплеуха от Теодора, оставившая на правой щеке Сары красный след. Девочка схватилась за горевшую от удара сторону лица, одинокая слеза вытекла из правого глаза.

– Еще раз вытащишь свою железку, и лечить тебе будет нечего, понятно изъясняюсь?

Саша не ответила. Теодор приблизился ближе к девочке, да так, что она смогла почувствовать его смердящее дыхание и разглядеть все жилки на шраме над левым глазом.

– Я спрашиваю, ты меня поняла? – каждое слово он произнес четко и громко, словно сержант, отчитывающий свою роту.

– Да, я поняла.

– Вот и славненько, облачко, а теперь потопали вниз.

29. Станислав Фаррум

Время уже шло к обеду, но никаких признаков Саши Леоновой они так и не нашли. Снег шел не переставая. Мороз колол щеки тысячью крохотными иглами. Адам понял, что оделся недостаточно тепло для такой погоды. Почти всю дорогу Стас так и не заговорил с мальчиком, за исключением оврага, где он последний раз видел девочку.

– Вот здесь, – Стас указал пальцем на место рядом с камнем, тем самым, где двое суток назад пряталась девочка. Про то, что отца Саши так и не нашли он предпочел молчать, как и про то, что было после того, как он убил собственного напарника. Он по-прежнему чувствовал себя виновным за то, что позволил двенадцатилетней девчушке уйти в лапы холодной смерти. Да и лучше не говорить об этом парню сейчас, иначе их и без того хрупкое перемирие разрушится окончательно.

– Предположу, что она побежала в ту сторону, – сказал Стас, указав, где последний раз увидел убегающую девочку. Он по-прежнему старался осторожно играть свою роль, не вызывая у Адама подозрений и судя по реакции мальчика, пока ему это удавалось.

– Значит, юг… – сказал Адам так тихо, что Стас его не расслышал.

– Что ты сказал?

– Неважно. Пойдем.

С тех пор прошло часа четыре. Ходить по снегу, да еще и в такой мороз было тяжким занятием, да и желудки уже изнывали от недостатка пищи. Стас оглянулся в сторону парня, чьи щеки покраснели, а тело время от времени одолевала дрожь, но тот как ни в чем не бывало, продолжал уверенно шагать вперед.Явно надеется найти свою подружку, предположил Стас, да мертва она, малец, мертва…никто не выживет после того, что было тут все эти дни.

Они начали пересекать поле, чтобы добраться до опушки леса на той стороне. Стас был твердо уверен, что совсем скоро найден окоченевший труп и никогда себе этого не простит. Но слова красивой, хоть и неуравновешенной, по его мнению, дамы, с сыном которой он шел бок о бок, почему-то давали надежду.

"Ты ничего не знаешь про Сашу Леонову…"

– То место откуда ты, – заговорил вдруг Адам, как обухом по голове для Стаса. – Сколько вас человек?

Сначала Стас подумал, что от холода ему уже мерещатся голоса, покуда мальчик за всю дорогу и слова не проронил. Посмотрев в сторону Адама, Стас увидел, как у мальчишки снег прилипает к ресницам и кончикам черной челки, показывающимся из-под шапки.

– Около пяти тысяч.

– Так много?! – удивился