Надо ли упоминать, что ей пришлось докладывать в миску, пока в меня просто не перестало влезать?

Ну а затем я… лег спать. И неважно, что ночь на самом деле подходила к концу, что матрас и подушка были набиты только что сорванной во дворе травой, а одеяло несло в себе такой же запах очень долгого хранения (но, похоже, его она не споласкивала). Самая настоящая кровать, стоявшая в соседней комнате и ощущение того, что лежишь в постели, а не на голой земле, перебивало все эти мизерные недостатки, недостойные внимания.

— Спокойной ночи, бабушка.

— «Спокойной ночи, сестренка».

— Спокойной ночи, внученька.

— Спокойной ночи, «братик».

И… да! Пусть неуверенно, даже как-то робко, но легкое касание губами моего лба. Поцелуй перед сном! Квинтэссенция всего, что сейчас произошло! Последняя стадия просветления перед погружением в нирвану! А потом был мягкий нырок в темноту, раскрывшую для меня свои ласковые объятия…

…

Необычная для такого места большая поляна в самой чаще леса. Несмотря на позднее утро, солнечные лучи одного из первых ясных дней сезона тепла только-только пробились сквозь кроны деревьев и осветили стоящий на ней старый дом. Сидящая на завалинке возле стены пожилая женщина невольно прищурилась, очнувшись от глубоких раздумий. Но на внезапную помеху даже не расстроилась. Какой во всех этих мыслях сейчас смысл? Главное-то теперь совершенно в другом! И она, с какой-то странной интонацией негромко проговорила вслух:

— Никогда не думала, что мое посмертие окажется таким…

И Черная ведьма Пограничья, та, кем пугают всех детей «измененных», если они не слушаются или плохо спят, недоговорив и счастливо улыбнувшись, продолжила невпопад:

— Бабушка Лестия… а ведь звучит!

…

Бабушка и ее внучка (1)

— Внученька, давай заканчивай, обед уже готов.

— Хорошо, бабушка, сейчас.

Ответив, я слегка расстроено оглядел тщательно выполотые грядки. Увы, после удаления сорняков выяснилось, что от выращиваемых когда-то здесь трав и овощей почти ничего не осталось. Но ничего, бабушка сказала, что семена у нее есть, значит, после еды надо будет просто вскопать и засеять заново. А сохранившиеся растения пересадить отдельно. Да, так и сделаю.

Встав с коленок, я отряхнулся и с удовлетворением потянулся, расставив руки в стороны. Заодно вобрал в себя носом прилетевший запах, на что живот сразу отозвался предвкушающим урчанием. Похоже, будет грибной суп и тушеное мясо с картошкой. Местной, естественно. Небольшой участок на краю поляны, на котором она росла, также требовал к себе внимания, но вроде там можно будет обойтись простой уборкой лишней травы. Вкус, кстати, у нее немного другой, чем сохранившийся в памяти, ну, у той, что как бы от человека, однако выглядит почти так же и еще с замка я привык называть ее именно так. Хотя мои ли воспоминания?.. А, не хочу даже думать на эту тему. И вообще, пора уже пример брать с окружающих. Принимать действительность такой, какая она есть, не думая о прошлом.

Сделав несколько шагов к дому, я остановился возле аккуратного холмика, на который уже пересадил красиво выглядевший цветущий куст. Да, вот оно, первое действие, выполненное в этом направлении. Лежит там, на небольшой глубине. Прошедший вместе со мной все трудности и несчастья, а теперь окончательно упокоившийся с миром… плащ. Хотя, конечно, в рваной и практически превратившейся в полоски тряпке, что я каждое утро пристегивал на горло каким-то чудом сохранившейся фибулой, опознать его было бы трудновато. Тем не менее это — мое недавнее прошлое…

— Внученька, ты скоро?

— Уже иду!

— Не забудь помыть руки.

— Да, бабушка.

— А вышедшая на крыльцо женщина с полотенцем — настоящее, и, несмотря на то, что пошел уже четвертый день, как я здесь, до сих пор вызывающее полет розовых слоников вокруг головы. Нет, на самом деле, та ночь счастья, когда меня неожиданно отмыли, накормили и уложили спать, то есть в полном соответствии со сказкой, рассудок все же не затуманила. Попытка, честная и искренняя, прояснить ситуацию была. Только вот результат…

Двумя днями ранее…

Эх, как бы ни хотелось подольше понежиться в постели, но вставать придется. Выспался уже. Да и решение, как не оттягивай, нужно принимать.

— Сати, доброе утро, сколько сейчас времени?

— «Доброе утро, „братик“. Восемь часов пять минут».

— Это я так мало спал?

Надо же, а ведь хватило!

— «Пользователь „братик“ находился в состоянии, обозначаемом термином „сон“, двадцать шесть часов тридцать три минуты».

Э-э-э. Даже слов нет. Наоборот, на день вперед выспался! Дорвался, называется. Я открыл глаза и приподнял голову. Заодно, поскольку, когда ложился, кроме как на кровать, ни на что другое не обратил внимания, осмотрелся. Через небольшое с настоящим стеклом оконце проникал довольно яркий свет, позволяя это сделать без труда и заодно показывая, что день опять порадует ясной погодой. Сама комната была размером ничуть не меньше чем у женщины. И обставлена почти так же. Только немного странный стол возле окна и небольшой шкафчик, явно для книг, но совершенно пустой. Бревна стен голые, но опущенные ноги обнаружили на полу плетеный коврик. А на нем небольшие башмаки. Деревянные, но я в таких уже ходил. Одел. Пришлись почти впору. С усилием прогнал невольно возникшие в голове мысли. Не стоит мечтать о несбыточном.

Вскочив и сделав несколько движений, с небольшим удивлением почувствовал отсутствие ставших привычными болезненных ощущений, но потом грустно усмехнулся. Естественно, тело сразу оценило хорошее к себе отношение, вот и поблагодарило. Интересно, ничего, если я попрошу одеяло? Даст, буду бережно относиться и смогу еще какое-то время поспать в тепле. Да и одежда теперь есть. Если, конечно, вернуть не скажет. Может, даже завтраком накормит, вон какой вкусный запах плывет. Ладно, сейчас все выясню. И накинув снятое перед сном и висевшее на стуле платье (эх, коротка кольчужка-то), я вышел из комнаты. Судя, по огоньку души (все же странный он у нее) и доносящимся умиротворенно-спокойным эмоциям, женщина находилась в глубине дома, где была еще комната.

Оказавшись на низеньком крыльце, состоящим из одной ступеньки, огляделся. Похоже, в остатках огорода явно копались, выбирая что-то из земли. Но меня сейчас сильно интересовало другое, а именно… строение рядом, к которому пришлось бежать уже вприпрыжку. Ведь все, что было съедено и выпито сутки назад, давным-давно отработало свое и сейчас требовательно и безотлагательно попросилось на выход.

Успел. Не скажу, что в самый последний момент, но было где-то близко. И даже шерстяных шариков в мешочке, висящем внутри на крючке, хватило. Выйдя и сполоснув руки под невероятно знакомой конструкцией из чашки и конусовидного штырька в донышке (промолчу, что я делал в этом случае в джунглях), с облегчением вздохнул и неожиданно увидел на протянутой между сараем и домом веревке какое-то постельное белье и главное — мой рваный плащ. Снял его. Судя по запаху, был выстиран с мылом. Зачем? В груди слегка кольнуло. Вот же, как цепляет-то.