Жаль, конечно, что приходится вести себя так по-детсадовски, не по-взрослому. Но, в конце концов, нет ничего постыдного в том, чтобы открыто признаться: да, у меня не хватает сил, а может быть, и ума. Ну и что с того? С течением жизни придет опыт, а с ним и ум, и силы. Всему свое время.

– Иришка, а давай нарядимся в красавиц, пойдем в кафе и наедимся мороженого! – предложила она.

Ирина отошла от шкафа, из которого вынимала одежду и складывала в чемодан. Посмотрела на Дуню сперва удивленно, потом весело.

– А давай! Пропадай моя талия, живем один раз!

* * *

Надежда Павловна занималась пирогами к торжественному чаепитию, и Наташа могла быть уверена, что в квартиру никто не зайдет. Ей было томительно грустно и казалось, что жизнь закончилась. Только-только все стало так хорошо – и вдруг… Конец. Их отправляют по домам. И больше ничего не будет. Она улетит на самолете, Сережа уедет на поезде.

– Что за стихи? – спросил Сергей, продолжая обнимать ее.

– Дольский. Это песня такая.

– Грустная… И ты грустишь?

– Конечно.

Она уткнулась в его плечо и тихонько всхлипнула.

– Мы же ненадолго расстаемся, – улыбнулся Сергей. – Ты обещала через несколько дней приехать ко мне, и мы поедем с тобой к моей бабуле, возьмем ключи от дачи и будем только вдвоем. Знаешь, как там хорошо! Тихо, красиво… И бабуля у меня классная, она тебе обязательно понравится. Между прочим, она, оказывается, Ричарда знает, он переводил дедову монографию и бабулин доклад. Представляешь, как мир тесен!

Наташа кивнула, и получилось, как будто она тычется лбом ему в грудь.

– Как Маринка? – спросил он. – Тоже грустит?

– Ревет, – ответила она. – Сразу после собрания пошла к Эдуарду обсудить планы, а он ей сказал, что пока не готов взять на себя ответственность за нее. Ну типа, что она молоденькая совсем, и если она будет с ним, то ему придется полностью ее обеспечивать и жильем, и финансово, потому что она сама себя содержать не может, а у него сейчас положение шаткое, работы нет. Если она готова ждать, то они вернутся к этому разговору, когда он найдет хорошую постоянную работу. И не в Москве, а на периферии, в какой-нибудь сельской больнице. Или в поселке типа нашего. Если ее устраивает такая перспектива, то есть сначала ждать неизвестно сколько, а потом жить с сельским врачом, то он будет рад. Ну, как-то вот так.

– И чего она? Будет ждать?

– Не знаю. Пока ревет белугой. Жалко ее ужасно…

– Тебе всех жалко, – улыбнулся Сергей.

– Это плохо?

Наташа подняла на него полные слез глаза. Огромные и невозможно синие.

– Это замечательно, – искренне ответил он. – Не плачь, пожалуйста. Ты сегодня вечером улетишь, завтра поговоришь с родителями, соберешь вещи, возьмешь билет и позвонишь мне, скажешь, когда тебя встречать.

– Да, – пробормотала она, вздохнула и негромко пропела:

– Вот и правильно, хорошие слова, – сказал Сергей, обнимая ее еще крепче. – Будешь лететь домой и представлять себе подвеску-самолетик, которая висит у меня на шее. А в этом самолетике – ты, и мы не разлучаемся ни на минутку.

– Тебе правда не смешно? Честно? – недоверчиво проговорила она.

– Смешно? Почему мне должно быть смешно?

– Ну… Я все время стихи и песни цитирую… Просто я их много знаю и очень люблю. Маринка надо мной смеется всегда.

– Я не Маринка, – ответил он очень серьезно. – Я Сергей Гребенев. А ты – самая чудесная девчонка на свете. Таких, как ты, больше нет.

* * *

Утреннее собрание оказалось коротким, с десяти утра все были свободны и при телефонах, на пироги велели приходить к трем, и Тимур с восторгом думал о том, что у него есть целых пять часов, чтобы погрузиться в дебри интернета, всем написать, всем ответить, составить и опубликовать первый из запланированной серии постов. Дел – куча! Можно даже успеть замутить какую-нибудь клевую тусню с ребятами, ведь теперь все разрешено! Иди куда хочешь, делай что угодно, ешь и пей что любишь, а не то, что положено по совковому меню. Если Юра возьмет ему билет на завтра, а не на сегодня, то можно даже мотнуться в город и зависнуть на ночь в каком-нибудь клубешнике.

Но из ребят Тимуру встретился только Артем, спускавшийся вниз по лестнице.

– Где народ? – подрагивающим от возбуждения голосом спросил Тимур.

– Кто где. Тебе нужен кто-то конкретный?

– Я… – Тимур растерялся. – Я думал, мы что-нибудь замутим… Ну, чтоб расслабиться после этой тюрьмы, вроде как отпразднуем выход на свободу.

– Не знаю, как другим, а мне праздновать нечего, я себя в тюрьме не ощущал, – сухо ответил Артем.

– Ты сейчас куда?

– Пойду почту проверю. А через час договорился с Ириной и Евдокией по мороженому ударить.

– Пошли вместе, мне тоже вайфай нужен, – оживился Тимур.

– Ну ладно, пошли.

Тимур, конечно же, не мог дождаться, когда они дойдут до ближайшего кафе, и полез в телефон, едва они отошли от дома. Он был уверен, что его страницы забиты сообщениями и тревожно-недоуменными вопросами: куда он пропал? Как у него дела? Когда ждать рассказов? Будет ли фотоотчет?

Но сообщений оказалось на удивление мало, и все они приходили только в первые пару дней его отсутствия. На третий день количество мессаг резко уменьшилось, а начиная с четвертого дня исчислялось жалкими единицами. И лайки к его фоткам и постам ставить перестали. Как же так? Он был уверен, что у него множество друзей, его все любят и он всем нужен, и уж конечно, его отсутствие и в городе, и в Сети не пройдет незамеченным. А на деле оказалось, что он никому не нужен и его быстро вычеркнули из жизни, словно Тимура и не было.

Он все еще испытывал неловкость перед Артемом за свой тайный сговор с той теткой, Аленой, хоть Артем и сказал, что простил его и не сердится. В такой ситуации как-то глупо делиться своими переживаниями. Но больше поговорить сейчас не с кем. Тимур не привык к ощущению одиночества, и ему казалось, что его буквально разорвет на кусочки, если он промолчит и ни с кем не поделится.

– А как ты думал? – усмехнулся Артем, выслушав Тимура. – Ты считал, что достаточно собрать «лук», чтобы стать всем нужным? Что ты можешь, что ты умеешь, кроме как одеваться по-хипстерски и выискивать уникальные фенечки и платки ручной работы? Для того чтобы быть кому-то нужным, надо обладать способностью удовлетворять какую-нибудь потребность. Это я тебе как маркетолог говорю. Ты думаешь, красиво стильно оделся – и уже нарасхват? Ну, может, и нарасхват, у таких же безмозглых и никому не нужных, как ты сам. Но и это ненадолго, и твой собственный опыт это подтверждает. Делом надо заниматься, Тим, а не груши околачивать. А чтобы заниматься делом, надо получить знания и научиться думать. Вот и займись, вместо того чтобы устраивать тут рыдания с соплями.