Снова и снова Элемнестра и ее лучницы атаковали прибывающую армию, выкашивая ряды врагов, но поток имперцев все не иссякал, и казалось, что для Полипонта эти потери — лишь капля в море. Защитники подбадривали лучниц криками, однако вскоре солдаты Айсмарка начали понимать, что даже столь отважные и искусные воительницы не смогут сколько-нибудь серьезно задержать имперцев. Врагов было просто слишком много, и это, вместе с превосходной дисциплиной, стойкостью и мужеством, делало их непобедимыми.

Новые музыканты подоспели на смену павшим, и равнина вновь наполнилась ритмичным грохотом и воем. Лучницы устремились к ним, чтобы заставить замолчать, но когда приблизились на расстояние выстрела, Элемнестра неожиданно передумала, и рой стрел обрушился не на барабанщиков и трубачей, а на идущую следом пехоту. Музыканты оказались совсем юнцами, эти мальчишки шли с суровыми, решительными лицами, готовые погибнуть во имя империи, и басилисе стало жаль их.

Почти целый час атаковали лучницы авангард имперской армии. Лишь когда у них закончились стрелы, Элемнестра скомандовала возвращаться в город. Лошади фыркали и ржали от изнеможения. Защитникам удалось первыми обагрить поле вражеской кровью, но Сципион Беллорум всегда давал противнику порадоваться имперским потерям, а потом наносил сокрушительный удар. Солдаты на оборонительных рубежах приветствовали гиполитанок криками, но едва отряд скрылся за стенами, защитники удрученно умолкли. Все понимали, что радоваться пока рано. Они воочию увидели неодолимую мощь Полипонта, рядом с которой любые их попытки отстоять свой клочок земли казались обреченными на провал.

А высоко на городской стене Фиррина погрузилась в тяжкие раздумья. Такова война с империей, и никуда тут не денешься. Полипонт может жертвовать в бою тысячами солдат, потому что у него всегда есть кем их заменить. Вся дружина Айсмарка была лишь вчетверо больше, чем полегло имперцев от стрел Элемнестры и ее лучниц, но им не удалось нанести сколько-нибудь серьезный урон даже передовым отрядам врага. Королева молча смотрела, как имперцы поднимают свой штандарт на южных холмах. Их инженеры уже копали рвы и сколачивали лафеты для пушек.

— Завтра нас ждет испытание, — тихо произнесла Фиррина.

— Завтра нам, возможно, придется тяжелее всего, — согласился Тараман-тар. — Предположим, они поведут себя так же, как ледяные тролли. Тогда завтра они бросят в атаку все силы, рассчитывая закончить войну одним мощным ударом. Если мы выстоим, они отступят и станут действовать более осторожно, а у нас появится надежда продержаться до прихода союзников.

«А если вервольфы и вампиры так и не придут?» — испуганно пропищал внутренний голос Фиррины, но она не стала говорить барсу о своих сомнениях, а вместо этого подозвала штабного офицера.

— Передайте всадникам приказ спешиться, — сказала Фиррина. — Они будут сражаться на внешних укреплениях.

Офицер отсалютовал и умчался прочь.

— Предлагаю немного передохнуть, — сказал Тараман. — Кто знает, когда нам теперь удастся спокойно поспать…

— У старости одно преимущество: сна требуется не так уж много, — отозвался Магги, стоявший неподалеку. — Спущусь-ка я в конюшни и попробую разговорить кого-нибудь из юных воительниц. Для исторической достоверности нет ничего лучше, чем рассказ из первых уст.

— Как хочешь. — Фиррина махнула Оскану, и они втроем с Тараманом отправились в королевские покои.

Сципион Беллорум прибыл на следующее утро. К тому времени лагерь был уже разбит: холмы покрылись ровными рядами палаток, и каждый полк разместился в отведенном ему месте. Где бы ни воевала армия Полипонта, лагерь строился совершенно одинаково. Порядок был давно отработан до мелочей: сначала приходила половина армии, чтобы укрепить позиции и пресечь попытки противника этому помешать. На случай если враг окажется настолько безумным, чтобы атаковать лагерь, отдельные отряды назначались в охранение. Остальные же, начистив до блеска доспехи, выходили на торжественный парад в честь полководца, когда тот приезжал в полностью подготовленный лагерь.

Итак, Беллорум, как обычно, въехал в лагерь во главе оставшейся части армии. Даже среди других командиров его было видно издалека — он один не носил шлема с плюмажем, и его коротко стриженные седые волосы отливали сталью в лучах весеннего солнца. Позолоченные доспехи Беллорума украшала тонкая гравировка: листья папоротника и летящие птицы, но сапоги он носил простые, солдатские. Он вообще отличался привычкой смешивать лучшее и заурядное.

Солдаты, выстроившись на центральной «улице» лагеря, с искренним восторгом приветствовали своего военачальника. Ведь благодаря его военному гению миллионы воинов Полипонта выжили в боях, когда могли бы погибнуть. Каждый имперский солдат самозабвенно чтил полководца, делающего его жизнь проще и безопаснее. А кроме того, не выразить должного почтения перед лицом высочайшего командира было попросту неразумно. От его острых глаз ничего не укроется. За небрежно начищенные доспехи или сапоги полагается двадцать плетей. А отряды, что недостаточно восторженно приветствовали великого человека, командиры потом отправят в безнадежную атаку.

К тому же все знали, что у главнокомандующего прекрасная память. Однажды, во время тяжелой кампании в жарких землях на южных рубежах империи, какой-то солдат недостаточно расторопно отдал честь, когда военачальник проезжал мимо. Сражение закончилось победой, война с триумфом завершилась, и Беллорум затребовал к себе этого солдата — он запомнил его полк, звание и личный номер. Полководец спросил, много ли войн пережил солдат, и тот признался, что порядком. Тогда Беллорум велел высечь его перед строем, понизить в звании и назначить в другой полк.

Слава Беллорума бежала впереди него. Все знали, что он требует от своих воинов строжайшего подчинения, зато ведет их к великим победам. Его так же любили, как и боялись, однако у страха есть предел. Солдаты были готовы на все ради своего командира… может быть, потому, что просто не смели его ослушаться, что бы он ни приказал.

Проведя смотр войск, Беллорум приказал выпороть двух нерадивых солдат, а трех других повысил за отвагу, проявленную в зимней кампании. На этом он закончил парад, спешился и медленно направился к своему шатру, который, как обычно, поставили на краю лагеря там, откуда открывался хороший вид на позиции противника. Следом за ним, как напуганные дети, засеменили штабные офицеры. Особенно встревоженным выглядел командир Тит Аврелий.

Беллорум вошел в шатер, сел за стол посреди устланного коврами пола и повелительным жестом ткнул пальцем перед собой. В тот же миг полотняную стену, выходящую на равнину, подняли, и офицеры получили возможность полюбоваться нынешней целью полипонтийской армии.

— Итак, перед нами столица Айсмарка, господа. Когда она падет, земля будет нашей, — произнес полководец почти весело. — Командир Аврелий, я слышал, вы встретили сопротивление при установке лагеря?

— Да, господин. Конные лучники, женщины. Чертовски меткие.

— Потери?