Тогда они спустили тело Хавгана на землю и сняли с его шеи петлю. У них ведь была только одна веревка.

Дренг, когда ему стали надевать на шею петлю, вел себя со спокойным достоинством, невольно вызвавшим уважение у тех, кто его вешал.

Он облизал губы и спросил:

– Может, кто-нибудь из вас потянет меня за ноги? Просто чтобы я скончался побыстрее.

Асеннан посмотрел на Беобранда, а затем кивнул и сделал шаг вперед.

– Я помогу тебе побыстрее отправиться в потусторонний мир, старик, – сказал он.

Остальные приподняли тело Дренга так, чтобы его ноги оторвались от земли, и с силой потянули за веревку. Дренг содрогался в конвульсиях недолго.

Увидев, как повесили двух его товарищей, Тондберкт обезумел от страха.

– Я никого не убивал! Пощадите меня, заклинаю вас всеми богами, я ведь не убийца! – завопил он.

Он то кричал, то громко плакал. Слюна текла по его подбородку, как у немощного беззубого старика.

Ему быстро надели на шею петлю, которую только что сняли с шеи Дренга. Она уже слегка обтрепалась, и на ней остались следы предыдущих жертв: волосы, лоскуты кожи и темные кровяные пятна там, где она растерла шею до крови. Увидев это, Тондберкт стал рыдать так, что весь затрясся. Его истерика их очень раздражала. Они пожалели о том, что не повесили его первым.

Один из них перебросил другой конец веревки через ветку. Не желая больше слышать его вопли, они потянули за веревку изо всех сил. Тело Тондберкта от этого рванулось вверх так резко, что его шея не выдержала и сломалась с довольно громким хрустом.

Тут же воцарилась тишина, и они все облегченно вздохнули.

Ветер ворошил листья тиса. Тело Тондберкта слегка раскачивалось на ветру, и веревка скрипела, как весла в уключинах лодки.

Убедившись в том, что Тондберкт мертв, они спустили его тело на землю и положили рядом с остальными.

Беобранд наблюдал за кончиной каждого из них с тяжелым сердцем. Облегчение, которого он ожидал от отмщения за убийство Катрин и Странга, почему-то не пришло.

Слезы и мольбы Тондберкта его ничуть не разжалобили. Милосердию тут места не было. Единственной расплатой за совершенные этими людьми преступления могла быть смерть.

Почему же его не покидало чувство стыда? Как он мог избавиться от этого сильного и болезненного ощущения?

Из тех, кто находился зимой на той лесной поляне, в живых остались только двое – он и Хенгист. Беобранд положил ладонь на рукоять Хрунтинга и еще раз мысленно поклялся всеми богами, что увидит Хенгиста мертвым. Только после смерти этого человека, убившего его брата, он обретет душевный покой.

Они тронулись в обратный путь, пребывая в мрачном настроении.

Гнать коней они уже не могли. Хромую лошадь вели за повод, а на остальных трех ехали впятером. Им приходилось регулярно делать остановки и давать животным возможность отдохнуть. На таких остановках они перераспределяли всадников по лошадям.

Погода была хорошей, но они продвигались вперед медленно. Каждый вез с собой столько конины, сколько ему хватило бы на весь обратный путь. Остатки конской туши – вместе с телами троих повешенных – были брошены на съедение воронам и волкам.

Словно бы сговорившись без единого слова, они проехали подальше от гробницы, украшенной человеческим черепом. Никому из них не хотелось еще раз оказаться рядом с ней.

После полудня на второй день пути они приблизились к тому маленькому селению, в котором им довелось переночевать. На этот раз они подъехали к нему со стороны пустошей, расположенных к западу от селения, и солнце при этом светило им в спину. Они увидели, что из домов поднимается в небо дымок, а подъехав ближе, заметили, что между домами расхаживает какой-то человек. Увидев их, он забежал в один из домов. К тому времени, когда они подъехали уже почти вплотную к этому селению, путь им преградили шесть человек. Все эти люди были вооружены: у них имелись пара копий, топор и три сакса, – однако держались они совсем не как воины. Бросалось в глаза, что они сильно встревожены. Двое из них были едва ли не подростками и суетливо переминались с ноги на ногу.

Асеннан велел Беобранду и всем остальным остановиться, а сам, ударив лошадь пятками в бока, поскакал вперед, к этим людям.

– Я – Асеннан, сын Брона, телохранитель Сканда, верного тана Энфрита, короля Берниции. Мы не причиним вам никакого вреда.

Ему потребовалось некоторое время на то, чтобы убедить этих людей в том, что он говорит правду, но в конце концов старший среди них – его звали Седд – с угрюмым видом предложил им остановиться в селении на ночлег. Затем жена Седда – с более приветливым, чем у ее мужа, лицом – завела Асеннана и его товарищей в свой дом и, усадив их там, передала по кругу большую деревянную чашу с медовухой. Они все выпили с торжественным видом по глотку, согласившись на такой ритуал гостеприимства.

В этот вечер они наелись вдоволь. Хозяйка дома вообще-то готовила очень простую пищу и с благодарностью приняла от своих гостей кусок конины, который добавила в котел с готовящимся ужином.

Седд рассказал им, что Хенгист и его спутники убили их лучшую свинью. Пробыли они в селении недолго. Когда Седд и другие жители некоторое время спустя увидели, что с востока опять приближаются какие-то воины (а это были они – Асеннан и его спутники), они забрали скот и скрылись в укромном месте.

Седд с радостью узнал, что спутников Хенгиста повесили, и стал расспрашивать о подробностях столкновения с ними. Когда он и его домочадцы узнали эти подробности, они пришли в восторг от того, что ели сейчас мясо именно той лошади, благодаря которой были схвачены эти негодяи.

Беобранд и его спутники хорошо отдохнули в эту ночь, но Асеннан заставил всех по очереди дежурить.

– Мы не можем доверять этим простолюдинам, живущим в такой глуши. Они, чего доброго, еще зарежут нас ночью и съедят вместо той своей лучшей свиньи, которую у них отняли!

* * *

Сканд чувствовал себя изможденным. Он тер глаза и смотрел на садящееся солнце. До сих пор не поступало никаких известий об Энфрите с его свитой и о тех воинах во главе с Асеннаном, которые отправились на запад. Он переживал и за тех, и за других, поскольку был как никогда раньше уверен в том, что надвигается война.

В это утро он увидел ужасное предзнаменование. Двери Большого дворца был раскрыты, чтобы внутрь попадали свет и свежий воздух. На порог села сорока. Ее темный силуэт был очень хорошо виден на фоне яркого дневного света. Постояв несколько мгновений на пороге неподвижно, она наклонила голову, словно прислушиваясь к чему-то – возможно, к голосам мертвых. Затем эта зловещая птица впорхнула внутрь. Она пролетела, хлопая крыльями, вдоль всего зала и села на высокую спинку кресла короля. Сканд не мог поверить своим глазам. Он огляделся, чтобы посмотреть, как на это событие отреагировали другие, но, как ни странно, в зале кроме него и сороки никого не оказалось.