Сканд собрал возле себя всех воинов. Некоторых из них – тех, которые, как и он, были вместе с Энфритом в изгнании, – он знал очень хорошо. Они были храбрыми и сильными. Он мог положиться на их решительность. Однако насчет других у него такой уверенности не было. Воины помоложе в большинстве своем носили доспехи, не вызывавшие у него одобрения. Многие из них были одеты в рубахи и штаны. Правда, за последние несколько недель он позаботился о том, чтобы все они обзавелись копьями и щитами. Это было уже кое-что. Им придется молиться о том, что тех тренировок, которые он с ними проводил, окажется достаточно.

Сканд всмотрелся в лица людей. Большинство из них были мрачными и кислыми. Однако некоторые из воинов помоложе казались более бодрыми и даже радостными. Это были те, кому еще никогда не приходилось стоять в боевом порядке щит к щиту. Они погибнут первыми. Или выживут, чтобы рассказывать о том, как участвовали в сражении, но никогда уже они не будут радоваться в ожидании предстоящей битвы.

Кроме взрослых мужчин, все население Гефрина – женщины, дети и старики – покидали город и направлялись на восток. У них имелось несколько телег, и еще они вели с собой всю домашнюю скотину. Рыжие волосы Финолы блестели на солнце. Она шла в голове колонны, и рядом с ней шагал Талоркан. Сердце у Сканда сжалось. Он любил королеву и юного принца и теперь очень надеялся, что ему еще доведется увидеться с ними в этом мире. Колонна продвигалась вперед довольно медленно, и Сканду оставалось только надеяться, что она не натолкнется на какой-нибудь отряд Кадваллона. Сканд поколебался, а не отправить ли вместе с этой колонной нескольких воинов помоложе, но в конце концов решил этого не делать. Кучка воинов все равно не сможет защитить колонну от нападения целого отряда, а здесь, на позиции возле реки, у него каждый боец будет на счету.

Беобранд посмотрел туда же, куда и Сканд. Он увидел Сунниву в самом начале колонны, сразу же позади Финолы. Ее золотистые волосы переливались в ярком солнечном свете. Словно почувствовав, что он смотрит на нее, она на несколько мгновений обернулась и помахала рукой.

Ему вспомнились ее слова, которые она произнесла, с отчаянным видом прижавшись к нему сегодня утром: «Даже и не смей погибать, Беобранд, сын Гримгунди. Сражайся с честью, но вернись ко мне. Ты – единственное, что у меня теперь есть». Он ничего ей не ответил, а просто поцеловал долгим и крепким поцелуем и затем ушел, чтобы присоединиться к другим воинам. Он погибать не собирался, однако не стал говорить этого, чтобы не дразнить свой вирд. Он прикоснулся к Хрунтингу (прикосновение к железу, как считалось, приносило удачу), а затем убедился в том, что веревочка, на которой на шее висел амулет в виде молота, нигде не протерлась и поэтому не порвется. Посмотрев на ходу назад, он заставил себя улыбнуться и тоже помахал ей рукой.

– Мы пойдем к реке и встанем там стеной из щитов, – сказал Сканд. – Мы сойдемся с Кадваллоном в битве и задержим его там. Мы должны быть прочными, как железо. Мы не сломаемся. Мы остановим этих валлийцев и заставим их дорого заплатить за то, что они вторглись на нашу землю.

Ему не было необходимости говорить этим мужчинам, что колонне из женщин, детей и стариков – в которой шли их собственные жены, сестры, дети и пожилые родители, – потребуется немало времени для того, чтобы дойти до Беббанбурга, где их ждет безопасное пристанище. Многие воины думали, что в Беббанбург им всем следовало уйти давным-давно. Эта крепость была неприступной и стала бы идеальным опорным пунктом для войны с валлийцами. Однако их король настоял на том, что нужно оставаться в Гефрине. Сканд теперь мог только надеяться, что они не полягут здесь все.

Расположившись у реки, они стали ждать. Ждать, обливаясь потом. День был жарким, и они радовались тому, что совсем рядом с ними находится река с прохладной водой. Им, по крайней мере, было чем утолить жажду. По мере того, как солнце поднималось к зениту, они время от времени зачерпывали воду шлемами и пили ее.

Томясь в ожидании, они разбились на группы тех, у кого были друг с другом приятельские отношения, и стали обсуждать тактику ведения боевых действий. Некоторые развлекали других рассказами о своих геройствах в прошлых битвах, но такое хвастовство не производило большого впечатления. Точно так же маленькие собачки тявкают тогда, когда перепуганы.

Беобранд сидел рядом с Леофвином. Бард держал в руках щит и копье, а на поясе у него висел сакс. Леофвин был непривычно немногословен и подавлен. Беобранд любил Леофвина, но в подобной ситуации он предпочел бы, чтобы рядом с ним находился не Леофвин, а Басс. Присутствие этого воина-гиганта подействовало бы на него успокаивающе. Басс ведь казался непобедимым. Беобранд задался мыслью, увидит ли он когда-нибудь этого человека.

Затем он поймал себя на том, что разглядывает Асеннана. Всего лишь несколько недель назад он не поверил бы в это, но сейчас он был рад видеть Асеннана и не возражал бы против того, чтобы Асеннан находился рядом с ним, когда начнется вооруженное столкновение. Асеннан, заметив на себе его взгляд, коротко улыбнулся.

Беобранду вспомнилось то сражение, в котором ему довелось поучаствовать. Накануне он не знал, что его ждет. Он грезил красивыми легендами, которые рассказывают за столом, распивая медовуху. Сражения тогда казались ему чем-то героическим. Он был абсолютно не готов к водовороту воплей, крови, дерьма и мочи, с которым ему пришлось столкнуться, сражаясь в боевом порядке, когда воины стоят щит к щиту.

Некоторые из воинов помоложе пытались втянуть его в разговор. Они спрашивали, что будет происходить во время битвы, когда сойдутся друг с другом две стены из щитов. Спрашивали, сколько людей сражалось на стороне Кадваллона во время битвы в Элмете. Спрашивали, сумеют ли они, по его мнению, выстоять здесь под натиском валлийцев.

Беобранд ничего им не отвечал, и вскоре ему уже никто не задавал вопросов. А что он мог бы им ответить? Что у Кадваллона людей, как звезд на небе? Что он, Беобранд, даже не представляет себе, как они смогут выжить в столкновении в валлийским войском, которое намного превосходит их численностью?

Он сам уже едва не впадал в отчаяние, и ему не хотелось подрывать мужество других воинов своими страхами и опасениями. Мужество – это ведь единственное, что у них сейчас имелось. Мужество и осознание того, что их действия здесь дадут их родным и близким возможность добраться до безопасного места.

У него в ушах все еще звучали слова Суннивы. Она тоже стала для него единственным близким человеком. Он посмотрел вверх, на солнце, и мысленно представил себе лицо Суннивы и ее блестящие волосы.

Сидя молча, он стал мысленно молиться Вотану о том, чтобы сегодняшняя встреча с Суннивой не стала для него последней.

* * *

Когда солнце начало клониться к западу, воины забеспокоились. Может, валлийцы пошли по другому пути? Может, их родных и близких уже отрезали от Беббанбурга, и им нужно прийти на помощь?

Сканд велел им проявлять стойкость. Им скоро придется сражаться, и поэтому они не могут позволить себе разделить свои силы.