– Так, как причинили вред тебе?

– Мои раны зажили.

– Я имею в виду не раны на твоем теле. Тебя терзает совсем другая боль.

Беобранд приподнялся на постели и сел. Протянув руку, он убрал прядь волос с ее лба.

– Понимаешь, тот человек, с которым они… с которым я бродил по этой стране, он… Его зовут Хенгист. Он убил моего брата. – Голос Беобранда стал твердым и холодным. Суннива содрогнулась. – Я отомщу ему за то, что он сделал.

– Если ты убьешь его, это устранит твою боль?

Беобранд резко встал.

– Я не знаю, женщина! Когда я убью его, тогда буду знать и скажу тебе.

Он надел штаны и рубаху. Взял свой меч. Приготовился уйти. Сканду он будет нужен.

Суннива ничего не сказала в ответ, а лишь потупила взор и стала покусывать нижнюю губу.

Беобранд вздохнул.

– Прости меня, – сказал он. – Я просто устал.

– И ты не сердись на меня, – сказала Суннива.

Он привлек ее к себе и крепко обнял. Ее волосы коснулись его лица. Он почувствовал ее запах. Она прошептала ему на ухо:

– Я спросила потому, что ты убивал людей, а я – нет. Смерть для меня – это вор. Она только забирает и ничего не дает. Но ты подчиняешь ее своей воле и забираешь обратно то, что украли другие. Я надеюсь, если убить своих врагов, это принесет утешение. А иначе как же мы можем избавиться от боли?

* * *

Сканд обрадовался тому, что Асеннан и вверенные ему воины вернулись без потерь, если не считать убитой лошади. Они свершили правосудие над всеми злоумышленниками, кроме одного, и это следовало как-то отпраздновать. Сканд собрал жителей города и рассказал о том, что произошло с теми, кто убил их земляков. Люди были взволнованы из-за того, что король куда-то уехал, и известие о свершенном правосудии их слегка успокоило.

От Энфрита по-прежнему не было никаких вестей, и Сканд ловил себя на том, что поглядывает на юг все чаще. Он с еще большим рвением занялся обучением воинов. Появление в их рядах Асеннана, Беобранда и прочих приподняло всем настроение.

Сканд приятно удивился, когда заметил, что Асеннан и Беобранд иногда о чем-то разговаривают друг с другом. Они даже улыбались и шутили во время некоторых упражнений, которые он заставлял их выполнять. Сканд знал, что дружба, возникшая из ссоры, – самая крепкая. Он снова посмотрел на юг, но и в этот день от короля не пришло никаких вестей.

Вечером, хотя все воины устали после упражнений с оружием, они захотели услышать рассказ о том, как удравшие на запад злоумышленники были пойманы и как над ними было совершено правосудие.

Леофвин во время обеда сел рядом с Беобрандом и Асеннаном и подробно их обо всем расспросил. Вечером же, когда свет от огня в очаге окрашивал его лицо в красноватые тона, он изложил услышанное в виде эпической саги. Беобранда и Асеннана он изобразил гигантами, сражающимися с драконами. В ходе повествования он заговорил от имени лошади, которая отважно пожертвовала собой ради того, чтобы пробить брешь в обороне убийц, которых Беобранд и Асеннан пытались схватить. Затем Леофвин заговорил от имени дерева, на котором этих людей повесили: дерево посетовало по поводу того, что его осквернили злом негодяев, недостойных того, чтобы висеть на его ветвях.

Беобранд и Асеннан посмотрели друг на друга и усмехнулись. Умение Леофвина сочинять захватывающие истории было просто поразительным. Все, кто его слушал, неизменно приободрялись. Когда Леофвин закончил рассказ, все слушатели стали восторженно стучать кулаками по столешницам перед собой. Они гордились своими товарищами-воинами и гордились Леофвином.

Сканд улыбался, удивляясь тому, как сильно могут влиять слова на людей. Однако он знал, что одних завораживающих слов недостаточно. В конечном счете только сила и сталь смогут защитить этот город.

Уже засыпая вечером, он вспомнил сороку, севшую на спинку кресла короля. Сканд поплотнее укутался в одеяло, стараясь отогнать от себя это неприятное воспоминание. Однако черный глаз сороки появлялся перед его мысленным взором снова и снова, и ночью ему снились кошмары, полные страха и смерти.

* * *

В самый темный и спокойный период ночи, когда тлеющие красные угольки в очаге уже погасли и когда единственными звуками в зале был храп спящих, поскрипывание остывающих бревен и доносящийся издалека визг лисицы, Сканд вдруг проснулся из-за внезапного шума.

Другие мужчины тоже просыпались один за другим. Затем они вставали и принимались искать свое оружие, сложенное вдоль стен. Снаружи доносились крики и топот копыт по утрамбованной земле. Сканду вспомнилась рассказанная Леофвином легенда о тролле, который вылезал по ночам из болота и бродил по окрестностям.

Он услышал, как стражники, охранявшие вход в зал, остановили криком какого-то человека, приближавшегося к ним. Тот им что-то ответил приглушенным голосом, и затем двери в зал распахнулись.

Все, кто находился в зале, уже были на ногах. Они стали поспешно вытаскивать мечи из ножен. В дверном проеме показалась фигура, кажущаяся на фоне лунного света лишь тенью. В помещение ворвался холодный ночной воздух. Потухающие красные угольки ярко вспыхнули.

– Кто это нарушает наш покой? – спросил Сканд.

Он при этом попытался повысить голос, но в горле у него после сна было сухо, а потому произнесенные им звуки были похожи на трескотню сороки.

Человек, появившийся в дверном проеме, сделал шаг внутрь зала, и в тусклом свете вновь разгоревшихся красных угольков стало видно его лицо. Это был один из тех, кого поставили наблюдать за дорогой, ведущей на юг.

– Я принес плохое известие, – сказал он. – Кадваллон движется на север с большим войском. Они уже близко. Были зажжены сигнальные костры. Нам необходимо приготовиться к битве.

На несколько мгновений воцарилось молчание, а затем в зале зазвучало сразу множество голосов. Одни задавали какие-то вопросы, другие призывали всех замолчать.

Сканд снова попытался заговорить громким голосом. В битве он мог выкрикивать команды так, что его было слышно сквозь вопли умирающих и грохот ударов. Сейчас же его голос был хриплым.

Его никто не услышал. Самому же Сканду собственный голос снова показался похожим на трескотню сорок.

– Мы займем позицию возле реки.

К Сканду вернулся его зычный голос, и все жители Гефрина, собравшиеся в одну большую толпу, могли слышать то, что он говорил. Неопределенность закончилась. Опасения за короля он отодвинул в сторону. У него теперь имелась четкая цель, и он постарается ее достичь. Или погибнет, пытаясь это сделать.

Уже не оставалось времени на то, чтобы предаваться размышлениям о судьбе Энфрита и переживать за него. Было замечено большое валлийское войско, движущееся на север, и, судя по словам человека, который его видел, валлийские воины значительно превосходили своей численностью воинов Берниции. Лучшим местом для обороны, как считал Сканд, был берег реки. Деревья не позволят валлийцам использовать свое численное преимущество, а вода послужит естественным барьером, который замедлит движение нападающих.