— Мне тут должны были оставить кое-что, — нарушил тишину Картер, все же справившись с дверью и поспешно заводя двигатель. — Сейчас прогреется, и посмотрим.

Дауни не обратил внимания на произнесенные будто случайно слова, непонятно к кому обращенные, и вздрогнул еще раз, когда автомобиль тяжело вздохнул. Зарычал чуть приоткрытый капот, все задрожало и налилось странной силой — казалось, прямо сейчас стоит прикоснуться легонько к педали газа, и машина взлетит в воздух, разрывая пыхтением безоблачную черноту неба. Однако, она осталась на своем месте и сотрясалась в теплом урчании.

«Я чувствую себя ребенком», — удивился про себя брюнет, погружаясь в пока еще ледяной салон, но уже отмечая движение нагревающегося воздуха каждой клеточкой тела. «Или нет, по-другому — не могу снова стать тем взрослым, который стоял у подъезда в ожидании Джона и прятал руки в карманы куртки. Эта часть моего существа будто осталась где-то между переплетениями слабо освещенных улиц, в душном сумраке, совершенно отделившаяся и на время спокойно забытая, а на ее месте сидит ребенок, который радуется всему, что только видит вокруг себя. И ему хорошо на душе, его ничто не волнует так, как волновало бы другого, и каждая мелочь расцветает в детском воображении, принимая новые формы и очертания. Раньше отец пару раз возил нас с мамой в горы: мы собирали с вечера корзинки с всевозможными сладостями и сэндвичами, разводили в термосах чай и отыскивали словно из-под земли огромные мягкие пледы; долго тряслись в пути, (я спал, пока родители о чем-то едва слышно шептались под мелодию местной радиостанции); а затем, уже расположившись на каком-нибудь удобном уступе с изумительным видом на окрестности, пели песни, смеялись и чувствовали себя самыми счастливыми людьми на всем свете. Тогда мне казалось, что два литра чая на трех человек — самое то, что нужно для чудного дня в не менее чудном месте. И потом, спустя дни или месяцы после этого замечательного уикенда, я забирался в папин автомобиль, заводил его дрожащей рукой, включая какую-то музыку, прислонялся к двери и засыпал с мыслью о том, что вот-вот чья-то заботливая рука потреплет по голове, ласковые голоса окликнут меня, все еще сонного, и мы снова окажемся в горах и будем пить много-много чая, как будто больше никогда не сможем его попробовать».

Но вслух Джек ничего не сказал, а только не отрываясь смотрел на Джона. Тот потянулся рукой в сторону задних сидений и выудил откуда-то аккуратно свернутый зеленоватого цвета пакет — тут же запахло дымом и гарью, будто эту самую заначку целую ночь коптили в черном-черном дыму. Но Картер позволил себе улыбнуться:

— Нужно иметь таких друзей, Джеки, чтобы ты всегда мог получить что-то недоступное и быть благодарным. К примеру, это «чудо» мне оставили не просто так — сможешь угадать, кто?

Дауни помотал головой из стороны в сторону, и раскатистый грубый смех футболиста заглушил собой даже шум ворчащего двигателя.

— Щедрость со стороны Джареда. Говорят, они с Оливией повздорили из-за тебя — помнишь, правда ведь? Не скажу, что сильно, но на следующий день наш дружок принес мне ЭТО и попросил о небольшой услуге касательно того случая. Признаюсь честно, уж такого от нашей малышки Честерон я не ожидал…

Джек почувствовал, как внутри него что-то тревожно вскрикнуло и задохнулось в облаке клубничного табака, дурманящего и слишком сладкого, чтобы молниеносно выветриться из памяти. Он почувствовал и страх, и одновременно с тем жгучее любопытство, граничащее с чувствами вины и жгучего стыда. Хотел было начать бесконечно долгое откровенное оправдание, но смог выдавить только хриплое:

— Что он сказал тебе? Я…

— Ты слишком упрям, Джек, — оборвал его парень и достал из пакета склеенный блок из десяти небольших банок с пивом. Осторожно поставил перед собой и невозмутимо продолжил, ничуть не изменившись в лице. — Но я скажу тебе — ведь в этом есть какой-то смысл, правда? Я должен дать тебе понять, что за даже самые нелепые шутки в следующий раз может последовать неприятность, иногда незначительная, но в любом случае для тебя не самая лучшая. Не стоит лезть туда, где тебе не рады, приятель. Отложи на будущее, потому что таких, как наша красотка Оливия — тысячи, а драгоценная шкура всего одна, правда? Тем более глупо было бы променять чудную компанию друзей на кукольные глазки и пустоту в черепной коробке.

Дауни постарался сделать вид, что полностью с этим согласен и даже кивнул для большей убедительности — вот только сам не понял, кого хотел таким образом обмануть. Хотелось замахнуться и что есть силы ударить по самодовольному лицу сидящего около него парня, усмехнуться и бросить с победной улыбкой: «Ты никто, как и те люди, которых так смело обзываешь своими друзьями. Думаешь, Джаред или Гарри привязаны к тебе хоть на самую малость? А Ли? По-моему, вы все что-то скрываете — скелет, который прячете общими усилиями, и эта самая тайна никому из вас не дает покоя. Вот только мне ничего этого не нужно. Ты умрешь, Джон Картер, так и не узнав настоящей дружбы, потому что никогда не будешь ее достоин».

Но Джон будто по глазам прочитал все проносящиеся в юношеском сознании мысли. Немного изменился в лице, но ничего больше не сказал, а только грубым движением разорвал просвечивающую упаковку и бросил одну банку пива брюнету, а другую взял себе и открыл с глухим щелчком. В неприятной пустоте машины этот звук казался слишком неестественным, будто его на самом деле здесь нет, но он родился в головах обоих «друзей» одновременно, по-разному ими услышанный и воспринятый.

— Давай поговорим, что ли? Мы же не просто так сюда пришли. Расскажите о своих планах на будущее, мистер Дауни, и что-нибудь еще, а я послушаю и сделаю выводы. Глупо было бы просто пить и молчать. Я жду.

Джек аккуратно открыл свою банку и сделал первый быстрый глоток, желая собраться с бегущими прочь мыслями и лишнюю секунду побыть в замечательной тишине, которой так мало и вместе с тем много в бесконечной длине вечера. Алкоголь мгновенно разнесся по застывшим венам, разогнал кровь, наполняя тело спокойствием и непонятной силой, и заставил карие глаза возбужденно блеснуть в спрятанном от всего мира полумраке. Джек не произносил вслух, что никогда ничего подобного раньше не пробовал, да это и не нужно было — эмоции захлестнули разом, и все вокруг заиграло со вторым глотком в новых красках, будто