– Я не хочу погрязнуть в жестокости к своим близким, хотя могу. Это просто, поверь мне, взять и забыть о них, отвернуться и идти дальше без них, а только с тобой. Но потом вина меня сгрызёт, и мы сами разрушим друг друга постоянными обвинениями в том, чем нам пришлось пожертвовать. У нас есть время. Мне лишь нужно было знать, что твои намерения не изменились. Что, увидев вновь всё это, ты не испугаешься вычеркнуть роскошь из своей жизни. Меня именно это сильно волнует. Когда ты испробуешь моей жизни, то передумаешь и сделаешь шаг в сторону, а я окажусь один. У нас идентичный страх, и он будет всегда, как бы сильно мы друг друга ни любили. От него не избавиться за несколько месяцев, для этого нужны годы. Долгие годы упорного труда над общим будущим. И я хочу этого.

– Прости меня. Я знаю, что сейчас выгляжу, как избалованная девчонка, – шумно вздыхая, виновато смотрю на него. Рафаэль улыбается, словно читает мои мысли и видит все мои страхи. Не хочу его делить ни с кем. Он мой, и точка.

– Знаешь, о чём я думал всё время, пока был с Марджори? – Интересуется Рафаэль и берёт меня за руку.

Моё настроение резко меняется, и я пытаюсь вырвать свою руку, но он крепче сжимает её и подносит к губам.

– Не хочу слышать её имя. Когда я думаю об этом, становлюсь бешеной. Чёрт, Рафаэль, я готова была её пристрелить и сжечь за то, что она отобрала тебя у меня.

– Это мне понравилось. Это возбуждает, но я вёл к другому, – шире улыбаясь, Рафаэль спускается вниз по горке в сторону отеля и тянет меня за собой.

– Когда я сидел с ней в ресторане…

– Я видела, – сухо вставляю.

– Знаю. Не спрашивай, я просто знаю. Я это чувствовал, хотя не заметил тебя. Так вот, когда я был с ней там, то поймал себя на мысли, что никогда не делал нечто подобного для нас с тобой. Мы только и делали, что бежали куда-то, защищали друг друга, боролись против друг друга, обвиняли друг друга, трахались, но ни разу не были настоящими влюблёнными. Мне этого не хватало. Я хочу гулять с тобой. Хочу быть идиотом, который не знает, какие цветы купить, чтобы порадовать тебя, и краснеть, когда буду протягивать их тебе. Хочу тушеваться в роскошном ресторане и кривиться, когда нам принесут устрицы. Ты попытаешься научить меня правильно есть их, а я скажу какую-то глупость, и ты будешь смеяться. Понимаешь? Раньше я не мог себе позволить ничего, а сейчас у меня есть деньги, чтобы быть, наконец-то, парнем, который ходит на свидания со своей девушкой, любимой и единственной. Я понял, что вот эти маленькие картинки и воспоминания намного сильнее, чем та боль, которую мы переживаем. Она проходит и стирается, но вот хорошее всё же остаётся. И хорошего так мало. Нам всегда кто-то мешал. Сначала Флор, затем Карстен, потом Марджори. И посмотри. Сейчас нам никто больше не мешает, хотя бы в ближайшее время. Я хочу стать частью этой истории, Мира. Нашей истории, чтобы обладать тем, о чём я буду мечтать, когда буду работать, не покладая рук, и ждать того момента, когда ты приедешь ко мне навсегда. Всё это и есть жизнь. Не всегда в ней должно быть всё плохо, но даже когда плохо, нужно искать варианты быть счастливыми. Раньше я этого не понимал, а теперь полностью осознаю то, в чём я тебя ущемлял. В своих чувствах. Я не дарил их, а заставлял принять. Я не хотел меняться, что было довольно глупо, хотя всё же это со мной происходило. В общем, не хочешь сходить со мной на свидание, Мира? К примеру, завтра?

Я мало того, что изумлена словами Рафаэля, так ещё больше шокирована тем, что это мои мысли. Я тоже думала об этом и сейчас даже не могу что-то ответить.

– Хорошо, послезавтра. Или на следующей неделе. Дальше начнётся подготовка к…

– Завтра. Да. Завтра. Хочу завтра. Ты серьёзно? – Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.

– Да. Серьёзно. Мы упустили это очень важное для всех пар событие. Мы вычеркнули его, а не следовало это делать. Это значимо. И плевал я на то, сколько и что будет стоить. Ведь именно я руковожу процессом и поэтому сам подберу подходящее для нас место. Я был раньше так зациклен на деньгах, которых у меня никогда не было. А теперь знаю, что деньги приходят и уходят. И чем сильнее ты их боготворишь, тем жёстче они издеваются над тобой. Они для того и созданы, чтобы с их помощью радовать любимых. И я хочу этой радости. Хочу радоваться с тобой вместе каждой мелочи, которой мы будем учиться. Мы больше не будем трахаться, а заниматься любовью. Мы изменились, так пора менять и всё остальное. Быть ответственными за наши чувства и за то, как правильно их дарить друг другу.

Боже мой. Это лучшее, что я слышала в жизни. Это настолько красиво, что я не в силах думать о том, чем всё обернётся. Это настоящая история любви, о которой я мечтала. Со своими проблемами и болью. С серьёзными испытаниями и сильными чувствами. Это не иллюзия. Это жизнь. Я, наконец-то, после стольких лет начинаю жить, как взрослый человек, который, и правда, будет учиться принимать всё так, как оно есть.

– Я люблю тебя, – Рафаэль берёт моё лицо в свои прохладные руки. – И пришло время не только говорить, но и показать тебе жизнь иначе. Не через боль, а через счастье. Нам его так не хватало.

– Уважаемые учащиеся, мы собрали вас для важного объявления о нововведениях в нашем университете. Ранее вы имели неприятную возможность познакомиться с некой группой ребят, называющих себя «Всадники Апокалипсиса». Да, такая тайная организация всегда была в нашем заведении. Она была направлена на то, чтобы наблюдать и помогать вам, как и главам ваших сообществ. Но их действия вышли за границы разумного. Они добровольно объявили об отставке, что вы сейчас и увидите, – месье Леду с трибуны в актовом зале кивает техникам, и зал погружается во мрак.

Сиен находит мою руку и слабо сжимает её, в знак одобрения и поддержки.

Я поступила верно.

Сначала слышится шум, а затем на экране появляется лицо Карстена крупным планом.

– Моё имя Карстен Хазе, и я глава сообщества «Всадники Апокалипсиса», созданного с первого дня существования этого университета. Сегодня я добровольно отказываюсь от своих полномочий, как и отчисляю из состава всех остальных Всадников: Курта Зауэра, Самуэля Вальца и Кая Ротбауэра. Мы завершаем нашу работу и передаём право на дальнейшее избрание членов Всадников главам братства «Альфа» и сестринства «Оморфия». Моё слово – это приказ, и с этих пор только в их руках дальнейшая жизнь этого сообщества.

Запись прекращается, и по залу проносится гул голосов. Свет включается, и все сразу же переводят свои взгляды то на меня, стоящую в одном углу со своими девочками, то на Рафаэля, расположившегося с парнями в другом конце зала.

Месье Леду подходит к микрофону.

– Мисс Райз, мистер Лоф я прошу вас сказать сейчас о своём решении, – произносит он.

Сиен отпускает меня, и я пробираюсь к трибуне, как и Рафаэль. Мы поднимаемся из разных углов зала. Наши взгляды встречаются, и моё сердце теплеет от этого.

– Это сделаешь ты, – шепчет он, оставаясь позади меня. Защищает. Как обычно. Закрывает собой.