Давненько она не заскакивала на ходу в проходящий скорый. Такое под стать совсем молодым и полным сил. А вот побываешь под колесами пару-другую раз, протащит тебя по всем шпалам, и усвоишь, что силенок уже не достает. Если мозгов хватит, конечно.

А вот Гейб Людовик вряд ли вообще когда в жизни запрыгивал в такой поезд. Когда добрых пятнадцать лет женатой жизни идут под откос, хочется намного большего, чем просто секса. И страстное это желание пронизывало все его существо, пульсировало в каждом прикосновении, в жаре тела, удивившем их обоих. Этого жара и неутолимого желания хватило почти на всю ночь, он ни на секунду не сомкнул глаз, а когда затихало его тело, он принимался говорить без умолку, то лихорадочно бормоча, то рассказывая более спокойно. Наверное, такая ночь должна была бы свести их раньше, прежде чем она поехала в Мексику с Марком.

А он ждал. Пока она вернется. Вероятно, он и сам того не понимал, но Джина-то понимала. Теперь.

Лицо Гейба стояло у нее перед глазами, чуть колеблясь, будто ожидая, когда она запишет изображение на чип. Но она усилием воли отогнала этот образ и вновь сосредоточилась на своем видео.

* * *

Джина снова шла по призрачной улице, где вдоль обочины стояли брошенные ржавые машины, когда вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Это не было частью видео, потому что она прекрасно помнила: такого тут быть не должно. Джина остановила действие и внимательно осмотрела замершую улицу. Высокие здания с выбитыми окнами в наступающих сумерках стояли совершенно заброшенные и пустые. Улица глядела на нее разбитыми фарами искореженного лимузина. Теперь ясно, откуда взялся этот образ: из съемок в университетском городке первого января далекого теперь двухтысячного года. Только без мертвых тел.

И тут эти тела появились – едва прикрытые лохмотьями одежды призраки на капоте автомобиля, наполовину свесившиеся из окна справа, из задней двери и дальше по всей улице, будто надоевшие и брошенные куклы. Ее точка наблюдения рванулась ближе к ним, и – самое поганое – она теперь уже не могла с уверенностью сказать, как эти тела тут оказались, она ли вызвала их образ из памяти, или…

…прогуляемся чуток…

В голове мелькнула, не успев оформиться, какая-то догадка. Джина двинулась дальше, следуя за музыкой и визуальным рядом, до самого момента падения. А там – цикл повторов, каждый возврат на секунду дольше предыдущего, и, наконец, падение как огромное облегчение.

Но в тот последний краткий миг, когда она зависла над пропастью в начавшемся падении, невидимый наблюдатель ворвался в ее сознание, перестав таиться, и ринулся вниз вместе с ней.

В ужас стремительного падения вплелось понимание – и оттого еще больший ужас: они падали вместе, и, хотя его здесь быть никак не могло, странным образом присутствие его казалось уместным.

Когда она очнулась на ковре возле дивана, ее била дрожь.

* * *

Через оптику видеошлема, лежавшего на консоли, он наблюдал, как Джина спустилась на подъемнике и широким шагом направилась через всю «яму» к нему. Как всегда, готовая порубить его на куски. Пусть; он даже специально вложил ей в руки здоровенный топор, как у пожарников, красный, со зловеще посверкивающим широким лезвием. Жуть. Он записал изображение на будущее – пригодится.

До чего же здорово, лицо – открытая книга, даже страницы переворачивать не нужно. Вот заметила его свернувшееся клубочком на ковре тело и нахмурилась, недоумевая, каким образом он ее впустил, потом лицо прояснилось, а губы раздраженно поджались. Мысли читаются без труда, почти так же ясно, как в тот раз, когда ему удалось прокрасться в ее видео. Несказанное удовольствие толкало на повторение, и хотя некоторая неловкость заставила его на какой-то миг усомниться, вправе ли он был так поступать, желание повторить попытку только укрепилось, хотя и не по одной этой причине. Вот только Джина пришла специально, чтобы пресечь такие поползновения.

Отдавать команды системе теперь было для него совершенно естественно, не сложнее, чем дышать.

– Собственно, я здесь, – раздался его голос из динамика на консоли. Джина рывком подняла голову, стремясь обнаружить источник звука, и Марк сохранил запись этого движения, попутно обработав, сгустив выражение лица до чистого изумления.

Подойдя ближе к консоли, Джина принялась ее осматривать. Пару раз скользнула взглядом по видеошлему, прежде чем тот привлек ее внимание. Когда его «выносной глаз» закачался у Джины в руках, Марк ощутил головокружение.

– Полегче, не так быстро, – сказал он.

Она проследила глазами, куда тянутся провода от шлема: к системе, а от нее – к голове лежащего на полу Марка.

– Сам придумал? – спросила она, положив видеошлем на место.

– Изнутри это нетрудно. Вся консоль умещается запросто и еще место остается. И множество прочих вещей стали теперь проще простого. Посмотри на монитор.

Там он продемонстрировал, как Джина направляется к нему с топором в руке.

– Довольно чисто, – заметила она. – Никаких лишних деталей и помех, хорошее разрешение. Ну-ка, вставай, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Почему бы тогда тебе не присоединиться ко мне?

Она перевела взгляд с монитора на свернувшееся калачиком на полу тело, этот кусочек мяса, потом обратно, свирепо сверкнув глазами.

– Я хочу знать, как тебе удалось проделать со мной свой фокус.

– Если что-то подключено к сети – значит, я могу туда проникнуть. Как я это сделал, Джина? Спроси лучше, как бы я мог этого не сделать. Именно для этого я и был предназначен. Вспомни, я ведь всегда тебе так говорил, даже когда куда сильнее теперешнего зависел от этого мяса.

Джина стояла над ним, глядя на змеящиеся из его головы провода.

– Больше этого не делай, – спокойно произнесла она. – Никогда без спроса не вламывайся ко мне.

Марк впитал в себя звук ее слов, которые он воспринял своими обостренными чувствами, записав высоту и тембр ее голоса, особенности произношения, движения губ, и отправил все это в файл «Джина».

– Я испугал тебя. Но для меня это был просто визит, вроде того, как ты сейчас ко мне зашла в комнату. Я просто не отсоединился.

Она глянула на динамик.

– Понимаю, голос мой теперь звучит иначе, – сказал он, после чего ее внимание снова переключилось на съежившийся на полу кусочек мяса. Она по-прежнему собиралась обращаться к нему, а не напрямую к глазу камеры. – Мне сейчас намного лучше. И становится все лучше с каждым часом. Это тело отягощало меня.

– На твоем месте я бы не говорила о нем в прошедшем времени. Думаешь, ты долго так протянешь?

Он вывел свои жизненные показатели на экран, для нее.

– Каждый раз, подключаясь, я учился замедлять метаболизм еще чуть-чуть. Приспосабливался, притирался, как любой механизм. Перемена ради машин.

Она встала на колени рядом с лежащим на полу телом, Марк наклонил камеру, чтобы лучше видеть ее. Она нерешительно взяла тело за руку и чуть сжала. После чего посмотрела на консоль.