Дни Энджела проходил как в аду. Почти каждый час он думал либо о наркотиках, либо о сексе. И всё же каким-то непостижимым образом он ни разу не сорвался.

Пока.

Месяц ада, боли, тоски, злости и навязчивых идей. И как раз тогда, когда он стал смиряться с новой жизнью, когда ему почти удалось себя убедить в том, что, в принципе, приз стоит усилий – стать новым человеком, лучшим, чем он был до этого.

Да, ужасно скучно. Да, даже самая красивая и дорогая женщина способна прискучить до тошноты. Да, тоска-тоска-тоска… но ведь так существовать можно. Ведь получается. И это временно. Когда его тело и психика очистятся, он, наконец, сможет жить нормально.

Но порой случались моменты, когда Энджел чувствовал себя готовым сорваться с поводка и пуститься во все тяжкие. Да, люди не меняются. То, что чёрное, то чёрное. А он знает, кто он и какой. И сколько не противься, рано или поздно твоё истинное «я» возьмёт вверх. Только святые способны на подвиг, могут стать чем-то больше и выше, чем рождено вначале.

Что его удерживало до сих пор? Ирис. Она так верила, так радовалась, что ввергнуть её разом в ту же тоску и депрессию у него не хватало духа. Видя её сияющие глаза, красивое, одухотворенное лицо; слушая её нежный голос Энджел на несколько секунд испытывал облегчение.

Такие мгновения были словно приём лекарства, этот «путь Моиссея», что он свершал по пустыне неверия, тоски и желания всё бросить к чёртовой матери, нырнуть обратно –такие мгновения вселяли уверенность в том, что всё идёт правильно. А трудности временны.

Весь этот месяц, который в глазах других выглядел как медовый месяц, был самым тернистым и трудным. И Энджел чувствовал к себе отвращение, ненависть и презрение, честно им заслуженное, но ничего не мог поделать с тем фактом, что появление Рэя Кинга он воспринял не как катастрофу вселенского масштаба, как подавала её Сандра, а как избавление.

Хвала тебе, не знаю кто – Бог или Дьявол, но у него теперь есть достойный повод красиво выйти из игры, пожертвовав всем. И погрязнуть, наконец, в том, что его так привлекало – тем больше, чем недоступнее было.

Рэй Кинг сидел за накрытым белым столиком, где в центре, в высокой прозрачной вазе довольно пошло, и в то же время красиво, пылала алая роза. Никаких приборов на столе перед ним не было.

От белого в глазах могло начать рябить: стены, скатерти, стулья – всё белоснежное. И костюм на Рэй тоже был белым. Он резко контрастировал с чёрными, как смоль, волосами, красиво обрамляющими его слишком совершенное лицо.

При одном только взгляде на Рэя дыхание у Энджела участилось, а услужливая память нарисовала тысячу непристойных сцен с их участием. Реальных и воображаемых. Тонкие и сильные пальцы Рэя умели выводить непревзойдённые симфонии любви и боли. Такого извращённого удовольствия, как с ним, ни с кем больше не получить.

Отвратительное состояние – возбуждение, когда оно сопровождается глубоким отвращением к самому себе. Всё неправильно. Так не должно быть. Нормальные люди не спят с родителями, но для него это было нормой задолго до того, как сам Энджел стал различать дурное от хорошего.

Почувствовав его взгляд, Рэй повернул голову. Точёный профиль чётко, будто нарисованный, выделялся на окружающем его со всех сторон белом фоне.

Привет, Энджел. Гляжу, ты не торопился? Можно сказать – опоздал.

– Если только на пару минут? Это даже по дипломатическим меркам не в счёт.

Не дожидаясь приглашения, Энджел сел.

– Да и к чему торопиться? Ничего привлекательного меня не ждёт.

Рэй поморщился:

– При всём моём уважении к добродетели (к слову, я и в самом деле её уважаю, когда удаётся встретить – настоящая добродетель такая редкость!), у неё те же недостатки, что и у порока – она заразна. Ну, а какая же добродетель без ореола мученичества? Иногда мне начинает казаться, что все добродетели им компенсируют недостатки других удовольствий? Мученичества и щепотка лицемерной позолоты. Ты успел этим заболеть?

– Не совсем тебя понимаю?

– Под «непривлекательными» перспективами подразумевается возможность заполучить молодую красивую девушку, бонусом к которой пойдут богатство и связи? Возможность в будущем унаследовать всю нашу коррумпированную империю? – усмехнулся Рэй.

– Меня не интересует эта девушка.

– Хватит, Энжи! Она так тебя не интересует, что ты утратил контроль над собой и она залетела?

– Я в тот момент постоянно был под кайфом. Что ты хочешь? Даже монстры иногда ломаются. Я убил мать, потом сделал из неё зомби, потом снова убил… это травмирует, между прочим, -передёрнул плечами Энджел. – Я безвозвратно утратил те жалкие остатки контроля, что у меня ещё были – и вот результат. Все мои подружки беременны.

– Раз они обе беременны, и ты готов признать ответственность… значит, так и нужно сделать. Но женишься ты на Ньевес. К слову, она беременна близнецами.

– Что?!

– Её ошалевший, как ты понимаешь, не от радости, папаша, приволок и вылил на меня эту радостную новость. Но раз Ньевес беременна в два раза тяжелее, к тому же, за неё отдаю свой голос я – значит, мой дорогой, именно она станет миссис Кинг. Считаю это справедливым.

– Мне плевать, что ты там считаешь. Я не женюсь на Ньевес.

– Ладно, если хочешь поиграть в эти – я согласен. Буду уговаривать и увещевать, как маленького.

– Мне не нужна Ньевес. Если тебе так приспичило, если война с её папашей вдруг начала тебя пугать – женись на ней сам. Хотя я удивлён твоим миролюбивым настроением. Ты всегда нарывался на драку, а не бегал от неё. Что случилось?

– Я не боюсь, но нарываться на осиное гнездо без крайней необходимости… кроме того, это пусть и побочная, но ветвь Сангрейв.

– Твой фетиш – не мой.

– Ты хочешь меня убедить, что на самом деле влюбился в какую-то девчонку? И я должен в это поверить? Ты – и вдруг влюбился?

– Почему нет? Мне восемнадцать. Возраст романтики и любви.

– Звучит слишком рационально для влюблённого. Я тебе не верю.

– Мне всё равно, веришь ты мне или нет.

– Тебе всё равно, тебе плевать, всё, что со мной связано – тебе не интересно. Но мы оба знаем, что это не так. Ты был, есть и останешься моей тенью. И мы оба знаем, что в итоге будет так, как я хочу. А я хочу, чтобы ты женился на Ньевес. И (спойлер!) ты на ней женишься. Лучше по-хорошему. По-хорошему ведь всегда лучше, правда? Я не возражаю, можешь продолжать встречаться с твой Ирис, даже правильно будет позаботиться о ней, учитывая, что от наших ублюдков женщине освободиться невозможно. Если потребуется, я готов помочь – морально или материально.

Энджел криво ухмыльнулся:

– Держись от Ирис подальше. Даже не смей приближаться к ней. Меня она устраивает такой, какая есть. На всём, чего касаешься ты, остаются следы.