Его рука кровоточила в том месте, которое задел Рюген. Кровь текла по пальцам и очень медленно капала на пол, пока не перестала совсем. Юва смотрела на полностью затянувшийся порез. Можно было подумать, что раны там никогда не было – на коже не осталось ни капли крови.

Гриф повернулся к ней спиной и пошёл в библиотеку. Она слышала, как он спускается вниз по дымоходу.

Это не по-настоящему. Этого не происходит.

Юва вдохнула после паузы, которая показалась ей целой вечностью. Гриф был свободен после почти семисот лет в плену и он спускался вниз?

И он исцелил себя, как бог! Она таращилась на капли крови на полу. Кровь, к которой так влекло долговечных, кровь, которой они жили.

Капли казались предательски обыкновенными, похожими на всякую другую кровь. Невозможно было догадаться, что именно эти капли вызвали далеко идущие последствия и сформировали этот мир и всё в нём, от бдительных чтиц крови до массы кровеедов и больных волчьей хворью во всех городах с каменными кругами.

Рюген!

Надо что-то было делать с Рюгеном. Он мёртв? Юва подошла к нему и положила ладонь на горло. Под пальцами едва различимо бился пульс. Рано или поздно ублюдок очнётся и разъярится больше, чем раньше. Выйти на улицу и позвать стражей врат она тоже не могла – по крайней мере до тех пор, пока дверь к Грифу открыта нараспашку.

Возьми себя в руки, Юва. Ты охотница.

Она взяла Рюгена под руки и поволокла в маленькую купальню рядом с маминой спальней. Во всех остальных комнатах нижнего этажа имелись либо окна, либо двери. Рюген был тяжёлым. Он висел у неё на руках как покойник, но был жив.

Это ненадолго. Он станет мишенью, как только вылезут зубы.

Самым милосердным было бы убить его здесь и сейчас. Спасти его от жизни, к которой он оказался приговорён. Юва прислонила его к бочке и оставила сидеть на полу, а потом сбегала и нашла складной нож, который он выронил. Он лежал углом на полу: Рюген даже не успел раскрыть его до конца перед тем, как потерял сознание. Юва вернулась в ванную и опустилась на колени рядом с Рюгеном. Раскрыла нож до конца и приставила сталь к горлу Рюгена.

Давай, Юва. Это недолго.

Она смотрела на потное лицо, полуоткрытый рот и зубы, которые пока ещё выглядели нормально. Их нельзя будет вырвать и предъявить в качестве доказательства волчьей хвори. Но, возможно, новые зубы уже появились в дёснах?

Она перехватила нож – новый, блестящий, без царапин, с резной рукоятью. Интересно, это Нафраим дал ему деньги на покупку? Чтобы Рюген убил её?

Юва ощутила слабый запах мочи сквозь тяжёлую завесу маминых благовоний. Рюген полузадушенно всхлипнул и пожевал ленивыми губами. Её рука затряслась; она отпустила его, сложила нож и встала.

Юва чувствовала себя малодушной. Слабой. Он заслужил это и заслужил то, что случится потом. Но это будет позже.

Она заперла его в купальне и вернулась в библиотеку. Отверстие в дымоходе всё ещё было открыто. Может, просто закрыть его и надеяться, что Гриф больше не поднимется? Это была смешная надежда – Юва ведь видела, что он только что сделал. Она спустилась вниз с большим фонарём на руке, который согревал её светом в тёмном тоннеле.

Гриф сидел на полу спиной к стене, положив руку на колено, как будто и не шелохнулся за время её отсутствия. Он смотрел на неё, и в его чёрных глазах полыхало пламя, а по ударам сердца Юва поняла, что он волнуется.

Юва положила ладонь на ручку железной двери, как будто собиралась закрыть её. Гриф не пошевелился, но она заметила, как задрожали его пальцы, а мышцы на шее напряглись, как у волка, чующего опасность. Если бы у него была шкура, она бы сейчас вздыбилась.

Она могла снова запереть его. Он не остановил бы её, каким бы быстрым и сильным он ни был. Но она этого не сделала.

Да поможет мне Юль…

Помедлив, Юва сделала пару шагов и оказалась внутри, в клетке, вместе с ним. Его сердце в самом деле колотилось сильнее, чем сердце Ювы, или же она начала путать их? Она больше не могла с уверенностью сказать, где кончалось его сердце и начиналось её.

На деревянном полу Юва опустилась на колени и поползла в его сторону. У неё в голове не осталось ни одной мысли, всё, что оставалось в ней ясного, – это он. Сейчас оба они стали зверями. Волками в лесу. Она чуяла его запах. Жжёная кора и звериная шкура, как на охоте в Свартне.

Юва подползла к нему, села на колени у его босых ног и с удивлением заметила, что на пальцах ног у него нет когтей. Она что, думала, что есть? Она вытянула руку и коснулась его предплечья рядом с тем местом, где была рана. Она почувствовала, что он вздрогнул, но не шевельнулся. Его кожа оказалась прохладной, и больше всего на свете ей хотелось, чтобы она потеплела.

Уголки губ Грифа приподнялись в осторожной улыбке. Юва потрогала когти, твёрдые и холодные, как камни после отлива, который тысячу лет шлифовал их. Он распрямил пальцы, словно для того, чтобы ей было легче разглядывать когти – другого разрешения ей не требовалось. Она положила руку на его обнажённую грудь и наклонилась вперёд, коснувшись своим лбом его лба. Она ощущала его дыхание на своих губах. По её телу пронеслась волна дрожи, кровь между бёдрами бурлила и пульсировала. Она стучала, как третье сердце.

Юва прижала его голову к стене и распахнула губы, чтобы поцеловать Грифа. Он остановил её, положив руку ей на грудь. Она сглотнула и посмотрела в ночное небо в его глазах. Они дышали в такт.

– Почему? – сипло прошептал он. – Почему я должен отдать тебе и эту власть?

Юва откинулась назад и осталась сидеть перед ним на коленях. Её щёки горели.

Он захохотал.

– Ты держала в качестве пленника меня, а его в качестве самца? Это многое говорит о твоей… – он посмотрел вверх в поисках нужного слова, – способности судить здраво.

Он произнёс эти слова подчёркнуто чётко, как будто делал это впервые, а потом вновь посмотрел ей в глаза.

– Вы держали меня здесь больше лет, чем ты можешь представить, человек, и тебе всё мало? Ты приходишь ко мне так, будто мы равны, будто мы оба дикари, которые бегают по лесу. Оглядись!

От его прочувствованных слов Юва вздрогнула, но он в том же тоне продолжил:

– Ты допрашиваешь меня, тайно изучаешь меня, оцениваешь, как будто свобода – это такая вещь, которую я должен заслужить. Мне что, стать другим в надежде освободиться? Нет… В эти игры, Юва Саннсэйр, я не играю. Прибереги свою милость для мужчины, которому она понадобится.

Юва опустила глаза к полу: она не могла смотреть в лицо справедливому гневу.

– Посмотри на меня, – приказал он. – Посмотри на меня и скажи… Если бы ты была на моём месте, а я бы вошёл в железные двери, что бы ты сделала? Обняла меня? Открылась бы мне и раздвинула ноги в надежде освободиться? Или же ты отказалась бы отдаться чудовищу, которое держит тебя в плену?