ветеранами антигитлеровской коалиции, ведь многие из них искренне верили в небывалый расцвет цивилизации после Второй мировой.

Строчка «With all their kids committing suicide» («Со всеми их детьми, совершающими самоубийства») указывает на групповой суицидальный культ в среде японских школьников, имевший место в начале восьмидесятых.

Говоря о погребении Послевоенной Мечты, Роджер не упускает шанса возложить основную вину на власть предержащих, ближе к финалу обращая укоризненную риторику в адрес Маргарет Тэтчер (по-народному – Мэгги) – премьер-министра правительства консерваторов Англии и основного инициатора Фолклендской кампании. Здесь же вступают ударные, спокойное течение песни нарушает полный экспрессии бридж с отсылкой к рефрену из «Shine on You Crazy Diamond», а в отдалении возникает соло-гитара.

На концертах не исполнялась.

Каноническая по структуре «YOUR POSSIBLE PASTS» открывается тихим стуком железнодорожных колёс, гулом ветра и металлическим лязгом: на запасном пути оставляют вагон для транспортировки скота, в каких нацисты отправляли в концлагеря «нестандартных» и несогласных с режимом. Выпавшая из концепта «The Wall» песня состоит из трёх куплетов, рефрена и глубоко драматичного, очень характерного для Дэвида гитарного соло, эффектно взаимодействующего с экспрессией клавишных и ударных.

Роджер говорит о крахе нездоровых амбиций, разочаровании в жизни вообще и неспособности общества по достоинству оценить наследие военных злодеяний. Как и в оформлении альбома, образ маков здесь символизирует память о погибших в обеих мировых войнах. Ещё одна параллель с обложкой – слова«…or the knives in their backs» («…или ножи в их спинах»). В целом типичный для позднего Уотерса текст не лишён и обтекаемых моментов. Настолько, что один из пассажей третьего куплета некоторые исследователи сподобились приписывать авторству Гилмора. Слова эти не исполняются, но они присутствуют в тексте песни, напечатанном на развороте оригинального LP и во вкладышах многих CD-изданий, следуя перед спетой строчкой «And strung out behind us the banners and flags» («И реют за нами знамёна и флаги»): «Tongue tied and terrified we learned how to pray / Now our feelings run deep and cold as the clay» («Онемевшие и запуганные, мы научились молиться / Теперь наши чувства спрятаны вглубь и холодны, как глина»). В отдельных словосочетаниях «Learning to Fly» из следующего альбома Pink Floyd и правда можно углядеть параллели, но они не слишком очевидны, и, скорее всего, являются совпадением (особенно если учесть, что большую часть слов для «Learning to Fly» написал Энтони Мур). Похоже, легенда прижилась благодаря подозрительной корректировке текста «Your Possible Pasts» вкупе с общеизвестным отказом Дэвида значиться в списке сопродюсеров «The Final Cut».

Куплеты автор поёт вкрадчиво-грустным тоном, под задвинутую на дальний план акустическую гитару и меланхоличные пассажи «Хэммонда». Ровное течение первых двух куплетов нарушается детонацией переходящего на крик вокала и следующего за ним барабанного удара. Во втором момент улыбки обозначен звоном фортепианной ноты – эффект вкрапления, напоминающий «подъём» («Up…») в «Us and Them» и «укол» в «Comfortably Numb».

Эмоционально рефрен резко контрастирует с куплетами, вокал в нём становится экспрессивным, в стиле «Another Brick in the Wall (Part 3)». Мелодия рефрена и его вступительные слова заимствованы из песни «Incarceration of a Flower Child», сочинённой Уотерсом ещё в 68 году. (Pink Floyd за песню так и не взялись, но в 99-м она всё же будет записана при участии автора для альбома Мэрианн Фэйтфулл «Vagabond Ways».) В дальнейшем Роджер повторит эту мелодию в своих сольных композициях «4:50 AM (Go Fishing)» и «Flickering Flame». Эхо-эффект на излёте песни напоминает концовку «Hey You».

В «The Wal» «Your Possible Pasts» должна была идти вслед за «Waiting for the Worms». Рудиментом отвергнутой идеи предстал эпизод из фильма Паркера, где главный герой на этом же этапе повествования произносит: «Do you remember me? How we used to be? How we used to be? Do you think we should be closer?» («Помнишь ли ты меня? Какими мы были? Ты думаешь, ближе мы стать не должны?»).

По ходу композиции можно расслышать вскрик «Take cover!» («Ложись!») в исполнении Уотерса, шёпот «How ya doing?» («Как дела?») от специально приглашённой Лоры Буасо, голоса играющих детей и мрачноватое дыхание ветра – такое же, как и в интро.

На концертах не исполнялась.

«ONE OF THE FEW». Название этого ноктюрна происходит от известных слов Уинстона Черчилля, сказанных в рамках его речи от 20 августа 1940 года. Восхваляя своих военных лётчиков, победивших в хрестоматийной «битве за Британию», премьер-министр Великобритании произнёс: «Never was so much owed by so many to so few» («Никогда ещё столь многие не были в таком большом долгу перед столь немногими»).

Трек длится менее полутора минут, вступая с тиканья настенных или каминных часов с левой стороны и будильника – справа. Тяжёлое дыхание спящего принадлежит условному герою альбома, ветерану Второй мировой, работающему педагогом. Проведя многие месяцы в мире ненависти, крови и смерти, этот человек способен с лёгкостью подавлять и вгонять в депрессию всех находящихся рядом. В том числе – своих учеников.

Полный затаённой скорби вокал Уотерса звучит под размеренный, чуть тревожный звон 12-струнной гитары на фоне синтезаторного гудения. Возможно, автор – единственный исполнитель этой песни. Если не считать нескольких секунд женского бэк-вокала (видимо, от Ирен или Дорин Чантер из The Chanter Sisters).

Композиция содержит ряд характерных для Роджера особенностей: постоянный фон из звуковых эффектов (в том числе – глухой сиплый смех и голоса играющих за окном детей), актёрский вокал и анафору со словами «Make them» («Преврати их в…» или «Заставь их…»).

На концертах не исполнялась.

«THE HERO'S RETURN» вступает с частого для группы форте субито и в течение первых секунд мелодически удивительным образом перекликается с миниатюрой Мэйсона «Entrance». Скоростные сегменты этой полиритмичной композиции насыщены фирменными гитарными ходами Гилмора, включающими эффект задержки, резкие, триумфальные аккорды и агрессивный слайд. Вместе с пульсацией ударных и вокалом Уотерса всё это напоминает суперхиты из «The Wall», на первой пластинке которого трек изначально и мог занять свою нишу. Низкий бэк-вокал принадлежит анонимному участнику (если не самому автору). Аранжировка тихих пассажей изменяется от иллюстративных инструментальных штрихов, дополняемых тиканьем часов, до чистой «акустики».

Мучимый ночными воспоминаниями о войне, учитель размышляет о неблагодарности своих учеников и в очередной раз «обсуждает» эту больную для него тему… со спящей женой… Похоже, бывшему фронтовику не найти истинного понимания даже среди самых близких. А в сердце всё горит память о погибшем стрелке, чьи прощальные крики по связи ночь за ночью будоражат измотанный рассудок. Скорее всего, в образе павшего солдата представлен Эрик Флетчер Уотерс (что подтверждает CD-переиздание «The Final Cut» от 2004 года, в котором перед «The Hero's Return» вставлена «When the Tigers Broke Free»). Тем не менее, вместо Анцио (Италия), где погиб отец Роджера, в песне упоминается бессмысленная в своём бездушии бомбардировка Дрездена (Германия), осуществлённая былинными английскими лётчиками с 13 по 15 февраля 45 года.

На исходе искусно имитируется «замирающий голос стрелка», переходящий на рубежи следующей песни.

Удивительно, но «The Hero's Return», имеющая все признаки успешного концертного номера, никогда не исполнялась вживую.

Раздаётся звук вспышки (возможно, полученный с помощью синтезатора VCS3), несущийся в направлении «THE GUNNER'S DREAM». «Голос стрелка» при этом становится встревоженным, даже жалобным, и, наконец, стихает. А грозный шум плавно уступает отдалённому, убаюкивающему свисту, создающему ощущение бескрайнего, пронизанного ветром пространства. Тем временем рояль Кэймена вкрадывается меланхоличными пассажами, поразительно близкими к стилю игры Райта (вплоть до отчётливой мелодической переклички со вступлением сольной песни Рика «Holiday»). Преимущественно полусонная, богато оркестрованная композиция дважды взрывается инструментальной мощью и кричащим вокалом Роджера. В первом случае голос словно вливается в жгучую саксофонную партию, а во втором переходит в затяжной, уносящийся в даль крик. Длится этот крик удивительно долго, успевая стать фоном для последующей, почти шепчущей вокальной партии, которая завершает песню вместе с флегматичным роялем.

Артиллерист погиб. И вот его несбывшаяся мечта:

Для каждого – крыша над головой и вдоволь еды. Можно во всеуслышание говорить о своих сомнениях и страхах, и больше нет пропавших без вести. Военный уже никогда не постучит в твою дверь. Маньяки не уничтожают музыкантов, и все могут рассчитывать на помощь закона. И никто не убивает детей…

В завершающем куплете речь заходит о современном стрелке, об очередном, ещё живом бойце, рискующем жизнью подобно своим предшественникам.

Использованное в песне имя Макс подсказало рабочее прозвище Гатри.