не приносило ему удовлетворения. В его жизни была пустота, и единственным способом заполнить ее было обратиться внутрь себя».

Он говорил с ней, как уже долгие годы ни с кем не говорил. «Когда он вошел, можно было видеть, что он робок. Я сказала: «Теперь, Элвис, просто расслабься. Ты пришел повидаться со мной; просто сядь и говори. Если угодно, можешь представлять меня старым башмаком». Познакомившись с ней поближе, он стал все больше и больше раскрывать свою душу, признался в своих страхах, поведал о своих сомнениях, которые неохотно открывал даже Ларри. Парни из его окружения, сказал он ей, не понимают его. «Они не разделяли его интересов, они считали, что он слишком увлекается, видели в этом угрозу для себя, и это породило трещину в их отношениях. Они по — настоящему не умели общаться с ним, они совершенно не понимали его потребности, и ясно, что он не мог говорить с ними о том, что его волновало в глубине души». Только когда он говорил о Полковнике, к нему вернулась свойственная ему осмотрительность. «Он говорил с большой осторожностью обо всем, что касалось его менеджера. Мне кажется, он считал, что Паркер был очень важной частью его жизни и пока он собирается оставаться в шоу — бизнесе, он должен следовать [его советам], поскольку тот столь успешно направлял его в течение такого длительного времени. Единственное, что его беспокоило, — то, что Полковник, похоже, не понимал его потребности в духовном обогащении. Его успех приносил ему обогащение во всех других смыслах, по чем обогащалась его душа?

Моя цель состояла в том, чтобы убедить его уделять немного времени себе. Я не хотела быть причиной каких — либо проблем между ним и его менеджером, но он отдавал так много себя другим, что ему ничего не оставалось для себя. Я всегда считала, что человек, имея двадцать четыре часа в сутки, довольно глуп, если не способен уделить хотя бы полчаса из этих двадцати четырех часов Богу. Я убеждала его выделять время для себя и своих духовных потребностей, однако его очень сильно тянуло к своим поклонникам, он желал угодить им, они давали ему любовь».

Дейя Мата увидела в нем нетерпеливое желание скорее получить «результаты», которое отмечал в нем Ларри, но она встречала такое нетерпение и в других. Он попросил ее указать ему «короткий путь» к достижению просветления с помощью крийя — йоги, на что она ответила отказом. «Такого пути я ему не указала. И никогда бы не указала. Я так часто слышала подобную просьбу от многих людей, и я просто сказала: «Об этом нечего и говорить. Меня совершенно не интересует чья — то известность. Мне неинтересна эта сторона вашей натуры, меня интересует ваша душа». Был момент, когда он захотел полностью связать свою жизнь [с движением], ему хотелось читать проповеди, принимать более активное участие, но я сказала ему, что это не будет правильно, потому что я способна была видеть его истинную природу. Какое — то время он, возможно, был бы преисполнен энтузиазмом, но затем он остыл бы и его потянуло бы к его прежним занятиям, потому что это была его жизнь, у него была другая миссия. Один раз, уже выходя за дверь, он вернулся, словно ребенок, наполненный нежными чувствами, и сказал: «Дейя Мата, я хочу, чтобы вы знали, что я люблю вас». И он говорил то, что действительно чувствовал, как это было бы, будь вместо меня его мама. Затем он прибавил: «Ах, если бы вы только могли познакомиться с моей мамой». И я сказала: «Да, Элвис, я очень бы хотела с ней познакомиться».

Он обрел в своей жизни новую безмятежность. Парням это казалось больше как сумасшествие, и они ощущали все возрастающие отчуждение, возмущение, недоумение и гнев — все сразу. Элвис, казалось, все больше отдалялся от них со своими почти ежедневными видениями, своими повествованиями о полете на космическом корабле, своими бредовыми рассказами о том, что он якобы способен одним только усилием воли включать и выключать поливочное устройство на поле гольф — клуба в Бел — Эр позади дома, своей убежденностью в том, что он способен излечить их при помощи своих целительных сил от всего на свете, начиная с простой простуды и заканчивая серьезными болезнями. Марти он заявил, что песня птицы превратилась в голос Христа, и при других обстоятельствах они, возможно, уступили бы соблазну и поместили бы его в клинику, но рассудок говорил им, что он освободится и от этого наваждения, как до этого от всех других своих капризов и увлечений.

В глазах Джо это была главным образом проблема таблеток и его жгучего, неутолимого желания чего — то большего, — правда, оттого, что их традиционные вечеринки превратились в безалкогольные вечера с философскими диспутами, а «Психоделические переживания» Тимоти Лири стали прописным чтением для всех, и ситуация не стала более приятной. Они по — прежнему время от времени играли в футбол, и по — прежнему были редкие случаи, когда они всей компанией отправлялись в новый клуб отца Сэнди Ферра на Сансет — «Ред Велвит», — но это было не то же самое, что раньше; все их развлечения, казалось, лишились главного — веселья и радости. Сами парни по — прежнему употребляли то стимуляторы, то депрессанты, а у Марти с Аланом в особенности у самих стали намечаться проблемы из — за употребления наркотиков. Когда Марти готовил бухгалтерские отчеты, он нередко оставался на ногах в течение двух — трех дней подряд. «И как — то раз ночью, после того как я не спал, вероятно, уже три дня, я сидел на кровати и писал. Вокруг меня на кровати были раскиданы бухгалтерские книги и квитанции. Я был так накачан таблетками, что помню только, что я взглянул на часы — было, кажется, что — то вроде 2.30 или 3 часа ночи — и отключился. На следующее утро я проснулся и обнаружил, что по — прежнему нахожусь в том же положении, сижу посредине кровати… Но с подобными вещами ничего нельзя поделать, когда употребляешь столько стимуляторов, сколько употреблял я».

Именно Марти также в основном отчитывался перед Полковником, сообщая ему обо всех последних примерах все более странного поведения Элвиса. Марти передавал эти новости с тем же усердием, с которым составлял все остальные свои отчеты, но от него не могло укрыться, что в кои — то веки Полковник был озадачен и не знал, как поступать