Брайант обратил внимание, что использует слово «орган» в другом значении, чем это привыкли делать в данном заведении.

– Понятно, – сказал профессор тоном, ясно говорившем о том, что он все пропустил мимо ушей.

Брайант продолжил свои объяснения, но, когда они подошли к назначенной точке, почувствовал, что его собеседник не обращает на него никакого внимания. Райт даже не пытался как-то реагировать на сказанное, чтобы показать, что он вообще слушает.

Сержант замолчал.

Он знал, что приближается гроза. Чувствовал ее в окружающем воздухе.

Но почему-то он так же явственно чувствовал, что вокруг них сгущается какая-то угроза.

– Так как вы думаете, увидим мы сегодня дальнейшее развитие событий? – спросил Джамиль, когда они шли по гравийной дорожке. – То есть я хочу спросить: он что, сбросит здесь еще одно тело? – продолжил он, не давая Доусону времени ответить.

Они вошли в темноту, и сержант покачал головой.

Только ребенок, никогда в жизни не видевший места преступления, может так возбудиться от перспективы увидеть свежие трупы, в то время как обычно он окружен старыми, разлагающимися телами. Но вся ирония состояла в том, что лет десять назад сам Кевин мог произнести точно такие же слова.

Доусон увидел, как в темноте скрылись из вида Брайант и профессор, которые отправились на запад, к тому месту, где пару дней назад вырыли труп Луизы Хикман.

Босс вместе с Кэтрин быстро двигались на восток, туда, где были брошены Джемайма и Исобел.

А сам он здесь, между ними, посреди нигде, вместе с молокососом, который с трудом сдерживает восторг от перспективы увидеть свежий труп.

– Приятель, давай-ка не будем размахивать фонарем, – рявкнул Доусон. Луч света, от которого они теперь зависели, прыгал из стороны в сторону.

– Вас понял, – фыркнул Джамиль, поняв наконец, что важнее всего земля, по которой они ступают. В «Вестерли» любая угроза их жизни и безопасности заключалась в открытых могилах у них под ногами.

– И почему же ты здесь оказался? – задал вопрос Доусон. Кипучая натура парнишки вкупе с его популярностью на «Ю-тьюбе» плохо вязались с образом чокнутого компьютерщика, который перемалывает цифры бог знает в какой дыре, в присутствии одного только профессора, Кэтрин и кучи мертвых тел за компанию.

– Все дело в информации, чувак, – ответил Джамиль, как будто это все объясняло. – Дай мне несколько цифр, и я смогу сообщить тебе данные, факты и перспективные оценки. Дай мне три последних чека с заправок, и я смогу выдать десяток страниц результатов, включая твое прошлое, модель поведения и прогноз на будущее. А здесь я каждый день получаю сотни таких чисел, которые превращаю в факты. Я могу рассказать все о прошлом, настоящем и будущем. Это же клево, чувак.

– А попал-то ты сюда как? – задал Доусон новый вопрос. Он заметил, что луч фонаря прекращает дергаться, когда паренек сосредотачивается на разговоре.

– Всех нас выбрал лично профессор Райт, – пояснил Джамиль. – Я был на семинаре, посвященном бактериям в нашем желудке. В наших внутренностях живет больше ста триллионов живых микроорганизмов. Это больше чем в десять раз превышает количество всех клеток в…

– Продолжай, – попросил Доусон. Ему не очень-то хотелось углубляться в вопрос, сколько и чего считает его желудок своим домом.

– Я подождал, пока лекция закончится, а потом подошел и указал профессору на две ошибки в расчетах в его презентации. Они появлялись в третьем знаке после запятой…

– А ты откуда об этом узнал? – поинтересовался сержант, двигаясь за зигзагами луча фонаря. Не было никаких сомнений, что парень действительно умен.

– Ошибка в программном обеспечении приводила к тому, что когда цифры превышали один триллион, то проценты округлялись до четвертого знака после запятой, а не до пятого.

Доусон с удовольствием поверил ему на слово.

– Я предложил ему заплатку для его программы, а он предложил мне работу.

– Джамиль, я не шучу по поводу фонаря, – вырвалось у Доусона. Ориентироваться в темноте было трудно, но шестое чувство подсказывало ему, что они уже подошли близко к тому месту, где Кевин ставил знаки «влажный пол». Ими он хотел предупредить ничего не подозревающих людей от падения в яму к роскошно гниющему трупу Шер.

– Простите, я ищу ориентиры.

У Доусона было впечатление, что ему в этот вечер достался какой-то утешительный приз. Если этому парню дать чек из продовольственного магазина, он скорее всего сможет проанализировать твои финансы на десять лет вперед. Но если б на работу вышел местный охранник, то Доусон чувствовал бы себя чуть-чуть спокойнее, основываясь на готовности партнера действовать в создавшихся обстоятельствах.

– А что сказал Даррен, когда позвонил? – уточнил Кевин. Он еще не видел Кёртиса Гранта и не говорил с ним.

– Сказал, что у него что-то с желудком. Ударился в такие детали, что я перестал его слушать. Боссу это не очень понравилось, и он напомнил о том, что вскоре надо будет переподписывать контракт на обеспечение безопасности лаборатории.

– Что? И он готов поменять поставщика? – спросил Доусон.

Джамиль поднял фонарь, и Кевин увидел, как он пожимает плечами.

– Может быть. Правда, все не так уж плохо. Директор сказал, что пришлет кого-то вместо Даррена, но тут появились вы, и я положил трубку.

– Приятель, опусти-ка луч вниз, – велел Доусон, замедляя шаги. Казалось, что луч светит куда угодно, но только не туда, куда они шли.

Сержант достал телефон, чтобы сообщить Стейси, что должна появиться замена Даррену.

– Мог бы и пораньше об этом сказать, – проворчал он, разыскивая номер констебля в контактах.

– Ага. Ну простите… – ответил Джамиль, и в этот момент вспышка молнии осветила его лицо, на котором не было ни капли сожаления.

Молния осветила помещение лаборатории и одновременно на несколько мгновений ослепила Стейси.

В воздухе повисла тишина, и констебль поняла, что удар молнии вызвал скачок в напряжении, который выбил все предохранители.

Стейси досчитала до пяти и услышала урчание заработавшего резервного генератора. Нормальная подача тока была временно нарушена. Система была отрегулирована так, что переходила на резервный источник в том случае, если задержка подачи питания составляла не менее пяти секунд. Сам прыжок напряжения продолжался не более нескольких десятых секунды.

– Господи Иисусе, – прошептала Стейси и подождала, пока ее сердце восстановит свой нормальный ритм.

Она ничего не имела против гроз, даже любила наблюдать за ними – сидя в безопасном здании из кирпича с отключенными электрическими приборами.

Одна за другой системы стали включаться вновь. Если порядок включения был похож на те программы, с которыми она была знакома, то первыми должны включаться самые важные. Сначала свет, потом тепло, потом связь, безопасность и наконец бытовые приборы.