и отставил её, а Елецкий даже и не притронулся к посуде. Он рассеянно чесал себе бровь, о чём-то думая, а потом решился:

— Акцию проводим сегодня ночью.

— Сегодня? — казак взглянул на резидента.

— Тянуть больше нельзя, эти твари крепко в нас вцепились, — объяснил брат Тимофей.

— Да, идут по следу, — согласился Квашнин.

— У тебя автомат готов? — спросил у него Елецкий. Спросил, наверное, уже в десятый раз.

— Ну, как бы, — в десятый раз всё так же обтекаемо отвечал инженер. — Мне бы ещё поработать. Хоть денёк. Перфокарту он читает правильно, но вот магнитное реле я ещё не отрегулировал до конца… Вроде должно повести само, как почувствует большой объём железа. Впрочем, и на перфокарте лодка должна доплыть. Реле — оно как запасной вариант… Но если подождём денёк…

— Всё, нет у нас лишнего денька. Работаем сегодня ночью, — настоял резидент. — Будет луна, не будет, отправим лодку к линкору и тут же уйдём. Теперь здесь оставаться очень опасно.

— Ну, как скажешь, — нехотя согласился инженер. — Вот только…

— Что?

— Положим в лодку не пять тонн, а четыре.

— Почему? — поинтересовался брат Тимофей.

— Волна немного, но захлёстывала на испытаниях, не будем рисковать, а пять тонн или четыре — для английского корыта это не так уж и важно, главное, чтобы баркас до него добрался.

— Это верно, — согласился с ним казак, — вот, помнится, собирались мы брать штурмом Усум-Гюмри у турок, в армянском крае; крепостишка махонькая была, но дорогу закрывала важную. И вот, значит, началась артподготовка, и одно наше ядрышко как раз залетело турку в пороховой погреб, так он так бахнул, что и штурмовать нечего стало. Стены попадали в крепостице. Вот так вот, — многозначительно закончил казак. — И то порох был, а тут динамит! Не шутка.

— Ладно, — согласился брат Тимофей. — Тут главное, чтобы баркас доплыл. Грузим четыре тонны.

Расплатившись за невыпитое пиво, они вышли на улицу, и тут инженер увидел, как казак лезет на место управления большого парового экипажа, и, взглянув на резидента, спросил:

— Угнали, что ли?

— Ну, заказывать не было времени, динамит-то нужно было вывозить, — отвечал Елецкий, — пришлось экспроприировать. Ничего, как всё сделаем — вернём фургон владельцам. Ну ладно, показывай, где баркас поставил.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Глава 42

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Первая неприятность этого дня, та самая неудача с покупкой камня, была лишь началом. Но то был просто камень, который не дался ей в руки. Досадно, конечно, но, во-первых, он ещё не был окончательно потерян, а во-вторых, можно было поискать и какой-нибудь другой рубин. Хотя герцогине хотелось заполучить именно этот. А вот вторая неприятность была уже куда серьёзнее.

— Миледи, мистер Дойл просит его принять.

— Зови, — сразу откликнулась леди Джорджиана.

Признаться, она находилась в некотором волнении, ведь за весь день это был первый её сотрудник, который хоть что-то скажет ей о текущих делах. Она взглянула на вошедшего подчинённого и всё поняла. Его аура была коричневого цвета, размазанная. Нет, это был, конечно, не страх, его состояние скорее находилась в значении «напряжение, ожидание неприятностей».

— Ну, рассказывайте, — весьма невесело произнесла начальница.

— Мы опоздали всего на полтора часа, — сразу отчитался подчинённый, и у него, кажется, камень с плеч упал.

— Всего на полтора часа, — разочарованно, если не мрачно, повторила герцогиня. — Всего…

Теперь подчинённому стало легче говорить, и он начал рассказывать:

— Мы приехали к складу, но он был уже пуст. Я опросил грузчиков из соседних складов, и они сообщили, что помогали грузить красные коробки. И что это было за полтора часа до нашего приезда. Один из них вспомнил номер транспорта, это был пятитонный паровой экипаж. Я уже навёл справки, этот экипаж угнали сегодня утром у одной из транспортных компаний в доках после разгрузки.

— Значит, динамит им удалось вывезти? — скорее не спросила, а констатировала герцогиня.

— К сожалению, миледи, — подтвердил Дойл.

В общем, дальше говорить было особо не о чем. Ругать или упрекать этого опытного сотрудника смысла не было, и тогда начальница лишь спросила:

— Вестей от леди Рэндольф или от Тейлора у вас нет?

— Тейлор мне ответил, что едет на пирсы брать лодку, ну а леди Рэндольф… Я послал ей две телеграммы, я просил у неё сотрудников, но она ни разу мне не ответила.

— Благодарю вас, Джон, — леди Кавендиш специально назвала его по имени, это был знак того, что она на него не злится, — дайте телеграмму Тейлору ещё раз, может быть, ему нужна ваша помощь.

Да, она не злилась на Дойла. Но только потому, что сдерживала себя, а вот американка… О, с каким удовольствием и какими изысканными оскорблениями герцогиня сейчас бы её осыпала. Да и этому недоумку Тейлору она нашла бы, что сказать. Ведь за всё утро и весь день, который, кстати, уже катился к вечеру, он не соизволил послать ей ни одной телеграммы.

— Миледи, — в дверях стоял дворецкий.

Герцогиня обрадовалась: наконец-то новости, которых она так ждёт.

— Что, Джеймс?

Но это были не новости, старый болван её разочаровал.

— Повар спрашивает насчёт ужина. Всё остаётся без изменений?

— Да, Джеймс, всё остаётся без изменений, — сухо ответила леди Кавендиш. — У нас сегодня будет гость.

Джеймс поклонился и вышел.

⠀⠀ ⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀ ⠀⠀

Домоуправляющий. Зоя сначала не обратила внимания, что этот Кольберг не только упитан, но ещё и высок. И постоянно красуется. Да, он большой любитель покрасоваться. Этот модник не стесняется носить светлые панталоны и яркие галстуки.

Он, кажется, вечно торчал перед домом, важно отчитывал дворников или разумно указывал малярам, как надобно белить фасад дома после зимы. Строго отгонял извозчиков от дома, так как их лошади оставляли у поребрика кучи, и, конечно же, всегда замечал Зою, когда та выходила из парадной.

— Фройляйн Шнитке! — окликнул он её, едва она спустилось вниз.

— Да, герр Кольберг.

— Здравствуйте, — он чуть кланяется ей и приподымает шляпу.

— Здравствуйте, — она не очень-то с ним любезничает, делает быстрый книксен, даже не подумав приподнять вуаль: ну что ещё, не видите, я тороплюсь.

— Спешите на работу? — домоуправляющий улыбается ей.

Но деве это не нравится. Лучше бы он был груб.

— Признаться, спешу.

— Какая прекрасная у вас работа; скоро десять, а вы только выходите из дома.

— Да, у меня хорошая работа, — соглашается девушка. — И я просто сегодня доделываю кое-что, поэтому могу припоздать.

— Ах вот как? И далеко ли вам добираться до своей работы? — он всё ещё улыбается, кажется, желает с нею поболтать.

— Признаться, далеко, — ей