Когда мальчик ушел, Чарльз принялся изучать эфес меча. Появилась Криста, уже одетая. Он собрался что-то сказать ей, но та заговорила первой:

— У меня сегодня маковой росинки во рту не было, и у вас, думаю, тоже.

— Я не голоден.

— Боюсь, вам грозит гипогликемия. Недавно у вас кружилась голова.

— Не кружилась.

— О, еще как! На вас сильно давят. Столько всего свалилось на ваши плечи, и, полагаю, встреча с комиссаром тоже прошла не в самой непринужденной обстановке.

— Почему же? Обычное криминальное танго.

— Вам обязательно нужно что-нибудь съесть.

— А что нам делать с мечом?

Взяв в руки мобильный телефон, Криста сфотографировала меч и ножны со всех сторон.

— Заверните его снова, — сказала она, — и положите в сейф отеля. Вы не можете носить его с собой повсюду, и сидеть здесь, постоянно охраняя его, тоже. Рано или поздно вам придется выйти.

— Да, придется выйти в аэропорт, причем чем скорее, тем лучше.

— А как вы собираетесь пронести меч в аэропорт? У вас нет никаких документов, подтверждающих право на него, и он явно представляет собой историческую ценность. И, раз уж вы задумались об этом, как вы собираетесь переправить этот меч в Соединенные Штаты?

Об этом Чарльз как раз и не думал. Криста была права. Тем более сейчас, когда за ним гонится Ледвина: любая попытка вывезти столь ценный объект из страны даст комиссару возможность, в которой он так нуждался, — арестовать Чарльза. Придется придумать выход, причем быстро, как только он поймет назначение этих странных механизмов на мече, и смысл надписи на испанском, и символику гербов. Столько всего нужно было выяснить! Пора остановиться и перевести дух. Он почувствовал, как в животе заурчало. И тут Криста была права. Они отправились вниз — ужинать.

Вернер приказал Беате убедиться, что Чарльз и его подруга не собираются покидать отель, поэтому ей пришлось засесть в «Инн Окс Баре». Оттуда она следила за Чарльзом при помощи программы, установленной на телефоне. Она улыбнулась при мысли о том, чем мог заниматься Чарльз в номере Кристы. Сперва Беата попыталась устроиться в холле, но здесь оказалось слишком много людей, пришедших посмотреть модное шоу, которое должно было состояться прямо в отеле. Поскольку все толпились в фойе, отель словно бы опустел. Увидев, что Чарльз двинулся с места, Беата встала из-за барной стойки и вышла в холл. Она позвонила Вернеру, который приказал ей удостовериться в том, что Криста последовала за профессором. Он сказал, что отправил сюда боксера, чтобы тот установил микрофон в номере Кристы. Беата заверила его, что обо всем позаботится, и именно в этот момент увидела два своих объекта. Она тут же сообщила начальнику, что Чарльз секунду назад передал какую-то вещь администратору — нечто вроде свернутого покрывала, — и что администратор эту вещь куда-то убрал. Вернер попросил Беату описать сверток. Ему нужны были детали.

Она выполнила его просьбу, и Вернер понял, что это не может быть библия, а значит, Чарльз нашел один из мечей. Но какой? И как? Он снова разозлился из-за того, что не мог следить за профессором на каждом шагу. Вернер спросил Беату, был ли предмет у Чарльза в руках, когда он входил в отель, и, получив отрицательный ответ, понял, что кто-то принес его сюда и лично вручил Чарльзу или оставил для него у администратора. Вернер осознал: сигнал ко встрече был дан именно потому, что Чарльз завладел первым предметом, необходимым для того, чтобы вернуть библию. Увидев на экране, что Чарльз вошел в ресторан изысканной кухни, Вернер догадался, что эти двое собираются поужинать. Прекрасно зная, что на это потребуется целая вечность, он взломал сервер, где хранились записи камер наблюдения отеля за последний день, и начал терпеливо просматривать их, надеясь найти человека, который доставил сверток.

Видеокамера, установленная на одной из двух башен площади ди Порта Равеньяна, была направлена на дворец делли Строццароли, также известный как Каза деи Драппьери или Дом суконщиков: место собраний их гильдии. Камера была умышленно нацелена на балкон, к которому должны были прикрепить ткань с вышитым на ней гербом гильдии. Герб должен был появиться (или не появиться) в один из дней на этой неделе. Три ряда из трех папских корон, один над другим, отражающих магическую цифру девять, представляли собой герб гильдии отнюдь не итальянской, а соответствующей лондонской. На данный момент только это и интересовало Вернера.

Если бы Вернер продумал все наперед и не был так занят попытками отыскать библию, он мог бы заинтересоваться тем, как много людей бродило по площади. Пытаясь понять, будет ли дан сигнал на этот раз, они не уходили, притворяясь обычными туристами. Двое из них провели почти весь день, листая книги в магазине Фелтринелли на первом этаже стоявшего на площади здания. Еще четверо через каждый час пересекали площадь, якобы прогуливаясь. Время от времени они поглядывали на балкон и, поскольку все оставалось без изменений, уходили, чтобы вернуться через час. Один из них пришел с семьей и принялся играть на площади со своими детьми. Еще двое посетили две башни, Азинелли и Гаризенду, сфотографировали статую святого Петрония. Наконец, последний стоял на значительном расстоянии от дворца. В руках у него был армейский бинокль, который он то и дело подносил к глазам. Он без остановки говорил по телефону и поглощал бесконечные порции мороженого.

Ни один из этих десяти человек не знал остальных, и даже если бы кто-нибудь заметил других таких же, вступать в контакт им было запрещено. Каждому было известно, что этот день — всего лишь первый в предстоящей долгой неделе и что сюда нужно возвращаться в ожидании сигнала все семь дней подряд. Они также знали, что, если сигнал не появится сейчас, следующей возможности придется ждать тридцать один год. Все стражи имели при себе капсулы с цианистым калием, и все они не преминули бы воспользоваться ими.

Одиннадцатый наблюдатель прибыл на площадь только поздно вечером, когда знамя уже спустили с балкона. С удовлетворением улыбнувшись, он, вдохновленный значимостью момента, направился обратно в аэропорт. Двенадцатый страж еще не прибыл.

Чарльз механически поглощал пищу, не произнося ни слова. Криста не осмеливалась прерывать его размышления. В какой-то момент профессор попросил извинить его. Встав из-за стола, он пересек весь отель и вышел на улицу. Глубоко вдохнув воздух в легкие, он поглядел на часы. Сейчас в Вашингтоне было около полудня. Вынув из кармана телефон, он набрал номер.

Личный телефон государственного секретаря, лежавший у нее на столе, зажужжал. Поскольку этот номер знали только очень важные люди, железная леди министерства иностранных дел посмотрела на экран и сняла трубку.

— Какой сюрприз! Чарли, я твоего голоса сто лет не слышала.

— Эй, ты преувеличиваешь. Всего-то несколько месяцев. — Чарльз изо всех сил старался, чтобы голос его звучал как можно более естественно, ведь ему нужно было попросить об услуге высокопоставленную особу. — Как дела?