виду. Эти двое теперь играют в эту игру с меньшей скоростью, но, возможно, с одинаковым энтузиазмом, и мимика Скарлетт, кажется, говорит: «Не слишком ли мы стары для этого?» Гомер проводит целые дни, перемещаясь за лучами солнца по нашему ковру в гостиной, счастливо мурлыкая в теплом свете, которого никогда не видел.

Но главное, чего он не утратил, так это неуемной радости по утрам, когда я просыпаюсь и начинается его день. Он по-прежнему тратит добрых десять минут, сидя напротив меня и умываясь, и все еще мурлычет на разные лады, как делал это в первое утро. Тогда, еще котенком, когда он впервые понял, что мы оба живы и будем вместе.

Наверное, с возрастом Гомер осознал — как любит повторять Лоуренс, — что любой день, проведенный на земле со своими близкими, — это хороший день.

Глава 24. Читатель, я стала его женой

[33]

Вы же на радость законным супругам и детям любимым Здесь оставайтесь! Пускай всевозможные блага пошлют вам Боги, и пусть никакой с народом беды не случится! ГОМЕР. Одиссея

Мы с Лоуренсом поженились в сентябре в пентхаусе шикарного офисного здания в центре города. Вид оттуда открывался потрясающий: на фоне ночного неба виднелись очертания Манхэттена. Это очень импонировало моему безнадежно влюбленному в Нью-Йорк жениху и мне: такой пейзаж лучше всего отражал то, чего я достигла с тех пор, как восемь лет назад вместе с кошками переехала в этот город.

Мы решили обойтись без многих формальностей, связанных с этим торжеством. Список гостей был до скрупулезности ограничен (хотя не обошлось без нежданных визитеров). На мне было не традиционное свадебное, а классическое коктейльное платье в стиле сороковых, зауженное в талии, с приподнятыми плечами. Мы много танцевали, но без застолья, пяти смен блюд, украшенного цветочными гирляндами прохода и, если уж на то пошло, без какого-либо прохода вообще. Свадьба была задумана в формате коктейльной вечеринки с закусками и большим количеством напитков. Апогеем вечера стало поднятие хуппы — свадебного балдахина, под которым проводят брачные церемонии иудеи на виду у друзей и членов семьи. Затем вперед вышел раввин и сочетал нас браком. На кольце, которое я протянула Лоуренсу, был выгравирован фрагмент из «Песни песней» Соломона: Ani l’dodi v’dodi li, что означает: «Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой — мне». Когда в завершение церемонии мы впервые поцеловались теперь уже как муж и жена, зазвучала песня Стиви Уандера «Подписан, упакован, доставлен, я твой». Андреа и Стив, собственно, познакомившие нас когда-то, теперь представили нас присутствующим как мистера и миссис Лерман. После чего музыка и танцы возобновились.

Перед свадьбой мы с Лоуренсом любили размышлять о том, какие роли поручили бы кошкам, если бы они могли разделить этот радостный день с нами. Так, Вашти, учитывая всё великолепие ее белоснежного меха, выносила бы вместо пажа колокольчик. И наверняка нашлись бы ответственные поручения для Гомера и Скарлетт. Конечно, это была глупая болтовня, но… было как-то странно сочетаться браком без наших кошек! Так или иначе они разделяли со мной все важные моменты моей жизни за последние четырнадцать лет. Если бы не Гомер, я, возможно, никогда бы не смогла в полной мере оценить такого мужчину, как Лоуренс. Я в любом случае обратила бы внимание на его сердечность, чувство юмора, смекалку, но, вероятно, никогда бы не поняла, что, когда у кого-то настолько сильный характер, то это именно то, что нужно, чтобы построить прочные отношения.

В последние годы стало модным говорить, что людям моего поколения требуется больше времени, чтобы повзрослеть и перестать относиться к себе как к детям. Но повзрослеть необязательно значит жениться, или заводить детей, или брать ипотечный кредит. Повзрослеть — значит научиться быть ответственным за других и получать удовольствие от этой ответственности. Гомер научил меня строить жизнь вокруг кого-то еще, а не только себя, быть ответственной за других — и в этом состоит самое приятное отличие взрослого от ребенка.

Быть владельцем животного с особенностями подразумевает постоянное балансирование на острие ножа. С одной стороны, ты становишься яростным защитником всего, в чем твой воспитанник может быть ординарен, — всего, что он может делать, как любое другое животное. Ему не требуется никаких дополнительных приспособлений, большое вам спасибо. И все же ты никогда не упускаешь из вида, насколько необычна эта обыденность, как она трудна, замечательна и благодарна за возможность быть не хуже других.

Наверное, Гомер действительно не более необычен, чем любой другой кот. Но для узкого круга людей, с чьими жизнями соприкоснулся этот маленький котик, которого никто не хотел брать в нормальную жизнь и в будущее которого никто, кроме молодого ветеринара-идеалиста, не верил, он стал источником маленьких чудес, большущей радости и воплощением лучшей из истин: никто не может сказать тебе, на что ты способен.

Еще до того, как я взяла Гомера, я с детской наивностью полагала, что моя тогдашняя жизнь — это и есть мое будущее, и мне не светят ни карьера, ни отношения, ни исполнение желаний. И тем не менее вот, пожалуйста, я — автор книги, я — невеста, которая выходит замуж за самого лучшего мужчину, которого когда-либо встречала. И о нашем будущем я знаю одно: оно будет таким, каким мы захотим.

Несмотря на то что мы с Лоуренсом отказались от многих традиционных свадебных атрибутов, мы строго соблюли церемонию. Ведь, в конце концов, церемония — это нечто очень важное, и нам нравилась сама мысль слышать и говорить те же слова, которые слышали и говорили наши бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки и другие женихи и невесты на протяжении тысяч поколений до нас.

Это значит, что собственные обеты мы не писали. По окончании церемонии мы просто провозгласили друг за друга тосты. Я говорила о потрясающих уме и остроумии Лоуренса, о том, что в нем моя сила, которую в другом мне не найти.

— Я смеюсь буквально каждый день, — рассказывала я. — И каждый день изумляюсь, что самый великий мужчина из всех, кого я