— Ай, черт, да, — Август досадливо ударил себя по лбу. — Я же забыл привезти сюда твои вещи. Могу одолжить футболку на сегодня.

— Что? — Растерялась она, но понимание медленно, но верно настигло ее. — Нет уж! Ты не можешь просто выселять меня, а потом тащить сюда обратно, Август. Все уже! Теперь я здесь не живу.

— Не припомню, чтобы законом запрещалось так делать, — ухмыльнулся он, но вдруг снова стал серьезным. Опустившись перед ней на краешек стола, он едва заметно сжал пальцами его поверхность. — Подожди. Это значит, что ты меня еще не простила?

— Да нет же, — быстро заверила его Лив. Август старался сохранить бесстрастный вид, но она точно видела, как сильно беспокоила его эта тема. Это отражалось в морщинках на его лбу и в легкой дымке в зеленых глазах. — Я простила тебя, Август. Но… Не знаю, какая разница, где я буду жить до отъезда в лес к твоему коллайдеру? Осталось-то всего ничего.

— Большая, — насупился Август, и теперь он был похож на капризного и очень упрямого ребенка. И ей захотелось просто махнуть рукой, потрепать его по волосам, и согласиться. Но что-то внутри, наверное, остаточная обида, не давала этого сделать. — Ладно, давай поступим по-честному. Я брошу монетку, — Август обернулся и зашарил рукой по столу в поисках монетки. И такая нашлась прямо под клавиатурой. Там же обнаружилась и использованная зубочистка на пару с надкусанным кусочком попкорна. — Если орел — выигрываю я, если решка — ты проиграла.

Хитро усмехнувшись, он подбросил монетку до самого потолка и тут же ловко поймал ее в сжатый кулак. А Лив засмотрелась на ямочку на его щеке и ничего не заподозрила, до тех пор, пока:

— Орел. Я победил! — Довольно заулыбался Август.

— Погоди-ка… — засомневалась Лив, прокручивая в голове его слова. И тут до нее дошло. — Ты что меня, за дуру тут держишь?

Конфликт назрел. А какой же это конфликт, если в дело не пойдут кулаки? И они пошли. Лив ринулась вперед, намереваясь настучать этому шулеру по голове, но он ловко перехватил ее руки и тут же, без предупреждения, жадно припал к ее губам. Поцелуй получился со вкусом пепси, который они пили сегодня за столом. Лив пару раз дернулась для приличия, а после и вовсе обмякла в его руках, не в силах противиться этой сладостной истоме, которая разлилась по всему ее телу.

В защиту ей, стоит отметить, что она не проиграла в этом споре. Тут, скорее, была ничья. Ведь она так и не легла спать в своей старой комнате, как и не поехала в свой арендованный дом. Эту ночь она проела в комнате Августа.

***

На следующий день Август просто притащил в лабораторию ее вещи, небрежно скинутые в чемодан. В отместку она заставила его возить ее на экзамены. Но уже на первый же день такой поездки ей пришлось преодолевать половину пути самостоятельно. Потому что в городе снова что-то случилось.

Резко свернув на байке в переулок между домами, он скинул с плеч рюкзак и извлек оттуда свой старый костюм. Потому что только он не сгорал в его пламени.

— Эй, отвернись! Постыдилась бы, — игриво дразнил он ее, стягивая штаны за мусорным контейнером. А Лив, покраснев до кончиков ушей, дала не самое лестное определение его личности и бросила его там, поспешив на экзамен.

Так прошло три дня. Вечером, сдав последний экзамен, она решилась. Потому что тянуть и дальше было нельзя, завтра утром они вдвоем выезжают в лес. Остальные пока должны были охранять город, так как их знания пригодятся уже после того, как Август закончит там со своей частью, разобравшись в конструкции.

Как оказалось, сюрпризы Август не любил, к слову, совсем. Едва усевшись в такси, он отвернулся к окну и ворчал, как старый дед. Лив опасалась, что это продлится всю поездку, но вскоре он замолчал. И будто бы позеленел.

— Тебя что, укачало? — Удивленно воскликнула она, а на нее повернулось два самых несчастных в мире глаза.

— У меня были проблемы не только со зрением, — потухшим голосом признался он, стараясь дышать ровно через нос. — А еще вернулась моя аллергия на молоко, и я больше не могу есть хлопья на завтрак. Просто, чтобы ты знала.

Вопреки всему, Лив не сдержалась, и тихонько захихикала. Так вот почему он употреблял их в таких количествах.

Но радоваться долго ей не пришлось. Очень скоро машина остановилась, и Август наконец понял, куда она его привезла.

— Зачем? — Безэмоционально изрек он, остановившись каменной статуей на безлюдном тротуаре. Лив начала сомневаться в правильности своего поступка, едва завидев, как каменеет его лицо, а взгляд наполняет… пустота.

— Прости, Август, но все уже давно шло к этому, — покачав головой, она встала перед ним и взяла его прохладные руки в свои. — Что бы не случалось в твоей жизни, сколько бы радости она не принесла тебе, ты всегда будешь оглядываться назад. Сюда… Это не отпустит тебя. Поэтому мы здесь.

— Зачем, — снова повторил он, смотря куда угодно, но только не на нее.

— Чтобы ты, наконец, простил себя, вот зачем! — В сердцах выпалила она. — Ты не сможешь пойти дальше, пока чувство вины держит тебя… здесь.

— Я никогда не прощу себя за это, — покачал головой он. Лив скользнула взглядом по многоквартирному дому, у которого они сейчас стояли. Верхние этажи были обуглены и разрушены. Зато нижние остались целы. И, судя по свету в окнах, там даже жили люди.

— Тогда позволь хотя бы им простить тебя, — отчаянно зашептала она и, покрепче сжав его ладонь, потянула его ко входу в здание.

Больше Август не проронил ни слова, следуя за ней бездумной тенью. И ей было страшно, пожалуй, даже больше, чем ему. Ведь она еще никогда не видела его таким. Злым и раздраженным — да. Отчаянным и подавленным — да. Но не таким… никаким. Он будто стал чуточку прозрачнее, черты его лица потеряли свою остроту.

Чтобы попасть на нужный этаж, ей не пришлось прорываться сквозь ограждения. Все преграды уже давно разрушила местная ребятня. Они же разрисовали остатки полуразрушенных стен граффити. Где-то неподалеку Лив заметила следы от разведенного там недавно костра.

Если включить воображение, можно было представить, как выглядела квартира до трагедии. Вон там большой пузатый холодильник. Кажется, желтый. Возможно, некогда белый. Одиноко стоящий неподалеку дверной проем вел в спальную комнату. От двуспальной кровати остался только каркас. Остальное поглотило пламя.

— Там была моя комната, — вдруг заговорил Август, оказавшийся рядом с ней.