взгляд метнулся к бронзовым часам. Оставалось три минуты.

– Кападонцы пытались узнать то, что им знать не полагалось.

Она не хотела это слышать. Не сейчас.

– Будешь продолжать в том же духе – покажу, – прошептал он, склоняясь к ее лицу, – что именно они делали.

Элейн вскрикнула, когда он схватил ее ладонь.

– Нет, пожалуйста, нет, – поспешно выдохнула она; страх в ее голосе был неподдельным. – Я все расскажу. Пожалуйста.

Ковин молча смотрел, ожидая продолжения, не позволяя, однако, высвободить руку. Элейн не могла избавиться от картины в своей голове, в которой Ковин ломает ей кости.

– Я пришла в Нортастер из-за вас, – произнесла она. – Сначала увидела Оддина и подумала, что он – это вы. Приехала за ним в Нортастер и, помните, увидела вас. Подумала, что вы – это он.

– Короче, – процедил Ковин.

Элейн бросила взгляд на часы. Две с половиной минуты. Нужно было тянуть время.

– Я знала о вас с детства. – Она вздохнула и отвела взгляд. – Знала о ваших подвигах. – Последнее слово она произнесла с неясными эмоциями.

То ли с сарказмом, то ли нет.

Он вцепился в ее волосы и встряхнул. Она снова вскрикнула, не в силах сдерживать слезы.

– Это правда! Из-за того, что знала о вас, хотела найти. Когда увидела Оддина, решила, что нашла. Это была случайная встреча, клянусь, но такое совпадение показалось мне судьбой. Я отправилась за ним следом и попала в Нортастер. Тут встретила вас, а вы пригласили меня работать в вашем доме. И я поняла, что если хочу узнать вас, то способа лучше и не придумаешь.

Он сузил глаза, чуть приблизив свое лицо к ее, будто пытался разглядеть ложь. Но она, зная, что была плохой лгуньей, намеренно говорила чистую правду.

– Зачем ты хотела узнать меня? Что тебе от меня нужно? – процедил Ковин.

Элейн изобразила смущение. Пока ее взгляд блуждал по комнате, она обратила внимание на время: оставалось еще полторы минуты.

– Господин Торэм, я… я не знаю, как объяснить…

Он снова сжал пальцы, которые держали ее волосы под париком.

– Пожалуйста, отпустите, я пытаюсь рассказать все как есть, но мне больно.

На самом деле она боялась, что он случайно скинет ее парик и испортит весь план.

Элейн не слишком надеялась, что Ковин прислушается к просьбе, однако, стиснув челюсть, он убрал руку.

– Мой интерес к вам и мои чувства заставили отправиться следом за Оддином. Но пока я наблюдала за ним, пока разговаривала, думая, что он – это вы, мои чувства угасали. Он оказался совсем не таким, как я представляла. Нет, я не собиралась сдаваться, и все же что-то в душе изменилось. Но потом я встретила вас.

Несмело она сжала его локоть, заставив удивленно вскинуть брови.

– Вы оказались именно таким, как я воображала. И мои чувства вернулись и даже усилились.

Оставалась минута.

– Все, что я чувствовала по отношению к вам, усилилось многократно, и теперь я не могла не искать способа быть подле вас. Ваш брат пытался отговаривать меня. Уверял, что любой человек в своем уме будет искать способ оказаться подальше, но… я… должно быть… – она взглянула ему прямо в глаза, – не в своем уме.

Ковин внимательно изучал ее лицо. Элейн сглотнула, а затем осмелела настолько, что высвободила вторую руку и коснулась его щеки.

– Я хочу, чтобы вы знали, господин Торэм: все, что я делала в последние дни, с тех пор как нашла вас, и все, что делаю сейчас, я делаю от чистого сердца. Мои чувства толкают на это, не позволяя остановиться. Может быть, это неправильно. Может быть, кто-то меня осудит. Но не вы… Вы точно поймете меня. Вам точно знакомо это чувство. Я… вас…

Позволив фразе повиснуть в воздухе, она подалась вперед и поцеловала Ковина. Он сперва застыл, но не оттолкнул. Она запустила руки в его волосы, чуть жирные от масла для укладки, и ее сердце взволнованно забилось, когда он положил руки на ее талию и ответил. Внутри все содрогалось от омерзения, но вместе с тем радостное предвкушение победы давало ей силы терпеть его влажные губы на своих.

С тихим «вушшшш» бархатный занавес разъехался, стирая границу между комнатой с фонтаном и большим залом. Элейн, внимательно следившая за всем, что происходило, увидела изумленные глаза короля и королевы, они стояли лишь в шаге от того места, где еще мгновение назад был занавес. Заметила вытянувшиеся лица гостей. Ковин же, слишком поглощенный их диалогом и не ожидавший ничего из того, что произошло, очнулся не сразу.

Убедившись, что все успели увидеть их поцелуй, Элейн отстранилась. Она видела, как в глазах Ковина, пока еще направленных на нее, мелькнуло что-то, похожее на испуг.

– …Ненавижу, – прошептала она еле слышно. – Чутье вас не подвело: мое имя Элейн Мун.

Прежде чем понимание вспыхнуло в его глазах, она испуганно отпрянула, повернулась на мгновение к толпе, а затем метнулась в дальний угол комнаты. Ковин, который было подался к ней – чтобы продолжить душить, не иначе, – застыл, а затем медленно повернулся к гостям.

Элейн бросилась к двери, что вела во внутренний двор. Ее появление на улице сопроводили взрывы фейерверка. Но едва ли пиротехническое шоу могло отвлечь людей в доме мормэра от сцены, только что развернувшейся перед ними.

Она не собиралась оставаться, чтобы узнать, чем кончится дело. Элейн догадывалась, что любая следующая встреча с Ковином Торэмом закончится ее смертью. Скорее всего – в мучениях.

Поспешно пробежав через внутренний дворик, она обогнула дом, чтобы оказаться у центрального входа. Там стояла парочка лакеев. Элейн могла бы затеряться среди них – у всех одинаковая форма и парики: поди пойми, кто есть кто. Но как только Ковин объявит на нее охоту, такая простая маскировка уже не поможет. Следовало уходить. Вот только… она оставила карты в своей комнате! Карты, которые не просто помогали ей в трудную минуту, но были напоминанием о маме.

Ругая себя, что не позаботилась об этом раньше, Элейн добежала до своей комнаты. Скинула ливрею, парик, и прямо поверх блузы, без нижних юбок, натянула верхнее платье. Затем схватила мешочек с колодой и тихонько вышла в коридор. Прислушиваясь, она силилась понять, что происходило в доме. Но крыло для прислуги было так далеко от праздника! Элейн проскользнула мимо кухни – там вовсю готовили и никто, кажется, не знал о случившемся.

Она оказалась на улице.

Как гости отреагировали на то, что застали мормэра целующимся с лакеем? Такое горячо порицалось в обществе и в Мидленде, и в Кападонии. Что теперь ждало Ковина? Сумеет