Она безнадежно махнула рукой и снова закатила глаза.

— Кто-то хватил ее сзади по голове, — протараторила Тося. —Кровищи было! — И она тоже закатила глаза.

— Раз кто-то, — рассудила я, — значит, Лариса ничего невидела?

— Не видела ничего, — скороговоркой сообщила Тося. — Наголове рана, я прижгла рану йодом и пластырем залепила. Лариса, покажи.

Лариса послушно нагнула голову. Я возмутилась:

— Ты ей волосы зачем выстригла?

Лариса вскочила с дивана и с криком «Как выстригла?»устремилась к зеркалу.

— Выстригла мне, дурочка, половину головы, — удрученноконстатировала она.

— А как бы я кровь остановила? — вяло оправдывалась Тося.

И мне и Ларисе было ясно, что кровь здесь ни при чем. Тосяжутко завидовала Ларисе, густая шевелюра которой была необычайно красива.

— Не волнуйся, волосы вырастут, — успокоила Тося Ларису.

— Спасибо, что сообщила, — огрызнулась Лариса. — Без тебяникогда не узнала бы.

Я посмотрела на Тосю, на Ларису и сделала вывод, что всеживы и, раз ругаются, значит, и дальше будут жить.

— Ну ладно, девочки, — сказала я. — Побегу к Марусе. Еслипамять мне не изменяет, после Ларисы на очереди она.

Тося и Лариса ужаснулись.

— Думаешь, это все та же зараза? — хором спросили они.

— Уверена, — ответила я.

— А после Маруси идет Юля! — вспомнила Тося.

— А после Юли идет Сонька, — продолжила Лариса.

— Меня уже били, — поспешно сообщила я.

— Как били? — хором изумились они.

— Вне очереди прошла, — пояснила я.

Тося рванула к телефону.

— Надо Тамарке сообщить, — сказала она, набирая номер.

"Почему Тамарке, а не Марусе? — мысленно удивилась я итут же ответила на свой вопрос:

— Тося в последнее время слишком уж старается выслужитьсяперед Тамаркой, и все из-за квартиры. Зря Тося старается. Тамарка мне этуквартиру буквально силой сует, значит, ей это выгодно, так чего же зрястараться? Нет, я имею свое право говорить в глаза гадости, тьфу! Правду,конечно же, свое право говорить в глаза правду не продам ни за какуюквартиру!" — гордо подумала я.

Тем временем Тося с жаром сообщала и о самом происшествии, ио подведенных итогах.

Тамарка, узнав, что и я присутствую при этом, тут жезахотела говорить со мной. И с ходу начала ругаться. Тамарка, если может,ругается всегда.

— Мама, — закричала она. — Мама, ты невозможная! Тебе веритьсовсем нельзя!

— Как и тебе, — парировала я, не унижаясь до пояснений.

Думаете, Тамарка обратила внимание на мои слова?

Нет, она продолжила так, словно я как рыба молчу.

— Мама, ты же заверяла, что сотрясений не будет!

Что теперь прикажешь делать? Морду тебе бить?

Я рассмеялась:

— Ха! Тома, не будь наивной, прогноз погоды сегодня заверял,что будет дождь, а светит солнце — ты же не идешь бить морду всемуГидрометцентру.

— Ладно, Мама, сама понимаю, что не все в твоих руках, —сразу же простила меня Тамарка. — Так кто там у нас следующий на очереди?Маруська, что ли?

— Выходит, она, — со вздохом печали подтвердила я.

— Так ей и надо, ха-ха-ох-го-го-го! — загоготала Тамарка.

— Зря злорадствуешь, судя по всему, не минет и тебя чашасия, — напомнила я.

— Мама, ну почему не минет? Из арбалета в меня не стреляли,картина не падала… Ха-ха-ох-го-го-го!

— Фу, как противно ты смеешься, — сказала я и повесилатрубку.

Не могу слышать, когда так радуются чужому будущему горю.

Я отправилась домой, надо же было привести в порядок своивещи, разбросанные по полу.

Дома я первым делом позвонила Архангельскому.

— Ваня, — сказала я, — зачем ты меня обманул?

Кузя не уехал из города.

— Клянусь, уехал, — торжественно изрек Архангельский. — Самего на поезд посалил.

— Тогда чем ты объяснишь тот факт, что покушенияпродолжаются?

— А кто там у нас шел по очереди? Напомни, — невозмутимопоинтересовался Архангельский.

— Тамарка шла. Вчера в нее Кузя должен был из арбалетастрелять, а сегодня ее картину ронять.

— А после Тамарки кто?

— Никто. Она же не рассказывала о своих покушениях никому,так в кого же Кузе стрелять?

Архангельский задумался и почесал свой затылок с такимхрустом, что я даже на другом конце связи услышала.

— Так что там с Тамаркой? — спросил он. — В нее что, изарбалета вчера стреляли?

— Нет.

— А картина сегодня падала?

— Нет.

Архангельский зашел в тупик:

— Так чего же ты от меня хочешь?

— Да дело же и не в этом уже, — возмутилась я. — Тут уже нетакие безобидные вещи, как дырка в шляпке. Роза получила сотрясение мозга, Тосяотделалась шишкой, но это лишь благодаря своей реакции. А Лариса, я только чтовидела ее, вся в крови. Тося ей даже клок волос выстригла, чтобы рану йодомприжечь.

Вместо сотрясения мозга у Лариса рана.

Архангельский опять задумался.

— Да нет, — сказал он. — Кузя уехал, да и не его это работа.Не стал бы Кузя баб по башкам колотить.

— А чья же это работа? — спросила я.

— Не знаю, надо подумать.

— Думай скорей, на очереди твоя Маруся, — предупредила я.

Словно в воду смотрела. На следующее утро — а это был тотзлополучный четверг — я собралась идти к Пупсу, но неожиданно позвонила Марусяи ревом больного слона сообщила:

— Старушка, я прямо вся пострадала. Срочно приезжай и везименя в больницу.

Я испугалась:

— Что? Что случилось с тобой?

— Старушка, и меня!

— По башке хватили? — мигом догадалась я.

— Ой, хватили! Хватили, старушка! — запричитала Маруся. —Вчера возвращалась с работы, не успела в подъезд зайти, как тут же получила влоб. Видела бы ты, какая там шишка. А эта сволочь выскользнула мимо меня иубежала.