— Пока не забыла! — воскликнула Рут. — Я вам расскажу такую смешную историю...

Она стала рассказывать, как ее машину пришлось доставлять из города с помощью эвакуатора. Ничего смешного в этой истории не было, и оказалась она гораздо короче, чем можно было надеяться, но все равно у Эйлин слезы благодарности навернулись на глаза.

Рут принесла их куртки. Все стали прощаться.

— Так не забудьте! — сказал Фрэнк, когда они уже стояли в прихожей. — Спросите Коннелла, когда ему лучше приехать.

— Спрошу, — пообещала Эйлин.

— Может, хоть вы его образумите, — сказал Эд. — Он что-то совсем запустил биологию.

Глаза Фрэнка расширились. Он криво и смущенно улыбнулся:

— Не пускай этого типа за руль!

Эйлин сама села за руль, хоть и выпила больше Эда. Чувствуя себя совершенно измотанной, она из последних сил боролась со сном. Эд всю дорогу проспал как младенец, не подозревая, что они чудом избежали аварии.

Паркет в гостиной и столовой так и оставался в разоренном состоянии. Эд еще не начал укладывать новые доски — мало того, он их даже не закупил, а уже шла вторая неделя декабря. Эд пока занимался подвалом, отложив паркет на потом. Эйлин с ума сходила — самыми главными комнатами в доме нельзя пользоваться! Пригласить друзей на Рождество в новое жилище она уже и не мечтала. Коукли согласились устроить праздник у себя, и Эйлин страшно боялась, что Синди больше не отдаст ей право на рождественскую вечеринку. Ну хотя бы самой уютно посидеть в собственной гостиной! Эд просто обманывает себя — с таким объемом работы ему в одиночку не справиться.

Из подвала доносился стук и скрежет, словно из пыточной камеры. Эйлин туда при Эде не совалась, а когда он появлялся, весь в известке и засохшем цементе, то садился за стол и молча, непреклонно ел. Пока Эд спал, Эйлин спускалась посмотреть, как продвигаются его труды. Понемногу дело шло. На полу всегда лежал раскрытый справочник по ремонту, затрепанный вдрызг, свидетельствуя, сколько сил и внимания Эд отдает этой работе.

Однажды Эйлин увидела на кофейном столике в маленькой комнате одноразовую бритву в лужице пены. Должно быть, Эд спустился ответить на звонок, не закончив бритье, и отвлекся. Но когда Эйлин разглядела, что бритва лежит на книге, и не на какой-нибудь, а на пятом издании «Происхождения видов», она невольно вскрикнула. Эд никому не позволял прикасаться к драгоценному томику и ни в коем случае не выносил его из кабинета. То, что книга оказалась на кофейном столике, само по себе удивительно, а чтобы Эд позволил себе ляпнуть на нее пеной для бритья — вообще немыслимо. Первой мыслью Эйлин — да, собственно, и единственной — было оставить бритву лежать, где лежала. Пусть Эд убедится, что сам испортил книгу.

Эйлин завела привычку писать Эду записки с напоминаниями и оставлять их на прикроватном столике, точно секретарша, которая тайно спит с начальником. «Сегодня мы идем в ресторан с Кадэхи» или «Не забудь, в шесть часов родительское собрание». Составлять такие записки было приятно — все недоразумения прошедшего дня испарялись, точно вода на жарком солнце.

Одна записка задним числом поразила Эйлин. Она читала и перечитывала, словно какой-нибудь непостижимый коан, и никак не могла избавиться от ощущения, что этой запиской хотела сказать что-то не столько Эду, сколько себе самой. «Эдмунд, через шесть дней Рождество. Не забудь, пожалуйста, купить новую бейсбольную перчатку для Коннелла. Я тебе уже в третий раз напоминаю. Купила бы сама, но я ничего не понимаю в спортивном снаряжении. Мне кажется, такие вещи отец должен выбирать для сына. Ты ведь все-таки отец, правда?»

Чтобы Эйлин писала мужу такие записки... Как они до этого дожили? По вечерам он часами проверяет студенческие работы, не ложится спать раньше одиннадцати, а недавно Эйлин до утра помогала ему выставлять оценки за лабораторку, совсем как в тот раз, в конце учебного года. И снова в который раз она вспомнила непонятную кучу досок во дворе, накрытую простыней. Эта картина представлялась ей необыкновенно отчетливо, словно макет в музее повседневности. Она мысленно крутила картинку, рассматривая ее с разных сторон и стараясь понять, почему надоедливый образ не растаял в тумане времени.

Озарение пришло неожиданно, хотя Эйлин казалось, что оно давно уже приближалось к ней. Так поезд, чей гудок ты слышал несколько минут назад, налетает с грохотом и ветром, едва не сбивая с ног.

И все-таки невозможно произнести приговор даже мысленно. Эд... у Эда... Не может быть! У него напряженная работа, связанная с умственной деятельностью, это постоянно держит в тонусе. До недавнего времени он много читал, почти каждый день решал кроссворд, регулярно отправлялся на пробежку. В их компании он здоровей всех.

Может, у него опухоль? Или какие-нибудь проблемы с гормонами, дисбаланс в питании, да мало ли что еще.

В любом случае необходимо провериться.

Да только его не уговоришь сходить к врачу. Скажет, что она не знает, о чем говорит. Мол, будь у него что-то не в порядке с мозгом, он первый заметил бы, он же специалист по мозгу! Эйлин так и слышала его голос и даже хотела, чтобы Эд отругал ее за глупые страхи. Объяснил, что она ведет себя как последняя истеричка. Но поддаваться нельзя. Обязательно нужно выяснить, что с ним не так.

Эйлин ждала удобного случая, когда Эд забудет что-нибудь важное или скажет совсем уже вопиющую нелепицу, а он себе уходил с утра на работу, вернувшись — отправлялся сразу в подвал, точно раб, который хочет заработать себе вольную. Привозил из хозяйственного магазина шпаклевку, кирпичи, мешки с цементом. Хоть бы не надорвался...

Эйлин позвонила врачу Эда и сказала, что тревожится за здоровье мужа. Врач сказал, что она с ума сошла, — Эд здоров как лошадь.

— Я его совсем недавно осматривал. Ну как недавно... Полгода назад. У него легкие чемпиона по плаванию. Ни намека на хрипы. Единственное, давление чуть высоковато. Пусть больше отдыхает по воскресеньям. Пьет чай со льдом, смотрит спорт по телевизору. Холестерин неплохо бы понизить. Воздержаться на время от чизбургеров и креветок.

Эйлин послышалось в его словах обвинение.

— Мы вообще не едим ни креветок, ни крабов. У меня аллергия. — Она с трудом сдерживала раздражение. — А вам не показалось, что он тормозит?

— В смысле?

— Ну, голова плохо работает.

— Мне кажется, вы слишком многого от него хотите. Люди несовершенны. Моторчик наматывает многие мили пробега. Заканчивается гарантийный срок, и нам нужен ремонт. У Эда мотор в полном порядке. Впереди еще долгий путь.

И все-таки Эйлин ждала беды. Ремонт понемногу продвигался. Эд из кожи лез, лишь бы закончить работу, а Эйлин терпеливо наблюдала, чувствуя, что его способность к сопротивлению слабеет. Да, ей хотелось привести дом в идеальное состояние, не терпелось добиться от Эда разрешения пригласить рабочих, чтобы настелили паркет в столовой и гостиной, — а в то же время невольно было его жаль. Жаль затраченных им усилий. Она смотрела, как он сидит на полу, сгорбившись над справочником, с молотком в руке, и желала ему успеха, понимая, что желает невозможного.