Каждый день Эд выходил к ужину все более измотанным и встрепанным. Проглотив несколько кусочков, отодвигал тарелку.

Однажды совсем не пришел, сколько Эйлин ни звала. Она послала за ним Коннелла.

— Говорит, что не будет ужинать, — объявил мальчик, вернувшись.

— Скажи, что я его зову.

— Мам, может лучше сама сходишь?

— А что?

— Он там просто сидит, и все.

В столовой она увидела Эда среди рассыпанных половиц. В руке он держал обломок половицы, утыканный гвоздями. Второй обломок был накрепко прибит к полу. Видно, Эд пытался оторвать доску прямо руками.

— Эд, вставай!

— Приду, когда закончу.

Согнувшись в дугу, он тяжело дышал. Вид у него был побитый. Потом Эд приподнялся на одно колено, словно умоляя, и Эйлин некстати вспомнились изображения Крестного пути. Она не позволит ему совершить какое-то ритуальное самопожертвование! Если он на это нацелился, то никто ему не посочувствует, кроме него самого. Была полная возможность нанять рабочих. Уж на кухню и паркет денег хватит. И что он уперся?

— Ты уже закончил.

— Нужно доделать вот этот участок.

— Ты закончил, — повторила Эйлин. — Иди поешь!

Он так и не пришел. Эйлин с Коннеллом поужинали вдвоем. Потом она отнесла Эду тарелку с остывшими сосисками и фасолью. Поставила прямо на пол рядом с ним. Смотреть на него было больно: за полчаса он не продвинулся ни на дюйм. Так и сидел посреди устроенного им самим разора.

Эйлин взялась за телефон и отыскала подрядчика, который брался выполнить все оставшиеся работы: закончить отделку кухни, настелить паркет, установить встраиваемые светильники, побелить и покрасить стены на первом этаже.

Вечером накануне того дня, когда должны были прийти рабочие, Эйлин поставила Эда в известность. Он не стал спорить. Может быть, нужно было раньше взять инициативу в свои руки? Что делать! Когда выходишь замуж, тебе не выдают руководство на будущую жизнь и фонарик на случай, если отключат электричество. Приходится искать дорогу в темноте на ощупь, чиркая спичками.

Через пару недель после наступления нового, тысяча девятьсот девяносто второго года рабочие приступили к делу. Эйлин нравилось, что в ее кухне постоянно толкутся люди. Она приносила им лимонад, мясную нарезку, булочки, миски с картофельным салатом и пакетики с чипсами.

Однажды она привезла для рабочих пару упаковок пива. Эд взял одну и с размаху швырнул на пол. Какая-то банка лопнула, заливая пенной струей кухонные шкафчики. Мастер-паркетчик вышел из уборной, да так и застыл посреди кухни.

— У вас все в порядке? — поинтересовался он.

— Иди нахер! — заорал Эд.

Эйлин много лет не слышала, чтобы он сквернословил. А может, и вообще никогда.

— Все в порядке? — спросил мастер, глядя мимо Эда на Эйлин.

— Сказал, нахер иди! — рявкнул Эд.

— Как скажете, — ответил мастер и попятился в гостиную, шутливо подняв руки.

Эйлин вышла за ним, неся уцелевшие банки с пивом.

— Муж немного нервничает. Вы уж его извините, пожалуйста!

— Ничего страшного, — отозвался мастер. — В нашей работе всякое случается.

— Он, вообще-то, не такой.

Мастер глубокомысленно кивнул:

— Бывает, мужикам не нравится, когда у них в доме посторонние мужики вкалывают.

Эйлин хотелось как-то заступиться за Эда.

— У него на работе сокращение штатов, — неожиданно для себя соврала она. — Могут и его уволить.

— Сочувствую.

— Ничего, пробьемся.

Мастер с помощником смотрели на нее так, словно ждали дальнейших откровений.

Эйлин протянула им пиво:

— Угощайтесь, пожалуйста!

— Вот это мы всегда с удовольствием! Только закончим сперва работу на сегодня.

Этим он напомнил Эйлин отца. Серьезный подход, ответственный.

Рабочие продолжили укладывать паркет, а Эйлин достала из буфета выложенную красным бархатом коробку с хрустальными стаканами — отцу ее подарили, когда он уходил на пенсию, и на каждом стакане было выгравировано «Шефер». Эйлин бережно вынула их из коробки и протерла чистым полотенцем.

Вечером она выставила на стол пивные бутылки и эти стаканы на подносе, тоже фирменном шеферовском.

— Да что вы, мэм, нам стаканов не нужно, — вежливо отказался мастер.

— Пожалуйста, мне будет приятно! Эти стаканы мне от отца остались. Хочется хоть раз увидеть их наполненными.

С крышей можно было подождать годика два. Гниль в подвале тоже пока придется потерпеть. Задуманные Эйлин плиточные полы, опять-таки в подвале, — дело далекого будущего. Как и модернизация второго туалета между кухней и маленькой комнатой. Как и перемещение прачечной из подвала на первый этаж. Поменять обои на втором этаже пока не получится, а вот часть стен требует срочной покраски. Эйлин мечтала, чтобы, куда ни глянь, всюду были свежая краска и белые изразцы. Она перелистала кучу журналов по дизайну интерьеров, но в конце концов чистый белый цвет без всяких выкрутасов показался наилучшим решением. Однако и с этим придется подождать, а пока существовать среди серых, желтых, коричневых и тошнотворно-малиновых оттенков. Дом в целом напоминал зал ожидания. Впрочем, трасса кухня—столовая—гостиная была почти готова, а именно ее увидят гости. На второй этаж и в подвал их можно не пускать. А как только появится свободных пара тысяч долларов, надо будет переделать туалет на первом этаже и привести в божеский вид маленькую комнату.

С другой стороны, на первый план вышел вопрос мебели. Эйлин просто не в силах была и дальше жить в окружении вещей из старого дома. С ними комнаты выглядели обшарпанными и полупустыми. Обеденный стол, весь в царапинах, кресла с протертыми подлокотниками и продавленный диван казались временными заменителями, пока не появится настоящая обстановка. По сути, практически всю мебель придется менять. Эйлин решила покупать в кредит. Наверху она обставит для себя уютный уголок, приобретет наконец письменный стол, о котором давно мечтала. В каждой гостевой комнате поставит стереопроигрыватель, кресло и красивую настольную лампу. Как только расплатится за все это, надо будет поменять мебель в комнате Коннелла, а то он так и живет с детским гарнитуром.

Эйлин не настолько разбиралась в эстетике, чтобы придать дому достойный облик. Нужно будет пригласить дизайнера. Надо, чтобы повсюду были произведения современной живописи и прочие штрихи, говорящие о хорошем вкусе. За это тоже можно расплатиться кредитной карточкой. Эд наверняка наложил бы вето на подобные траты, но он уже утратил право голоса в вопросах домашнего хозяйства. Ничего, как-нибудь они выкарабкаются. Эд получит очередной грант. Им обоим повысят зарплату. Как только дом примет законченный вид, они начнут экономить. Будут жить аскетично, как принято в высшем свете. Еще и откладывать станут понемножку. Всегда можно хоть на сколько-нибудь да подняться за год.