командиру полка, командиры полков слушали приказы генералов, которые в свою очередь, поклялись быть верными вождю объединённых племён, заслужившему лидерство в схватке. Но сегодня ситуация была куда сложнее, поскольку вождь исполнял приказы тёмного мага или тёмных магов — чёрт их разберёт в их безликой масти — и кто из них светлый, кто тёмный или серенький в горошек. А ещё тыкали носом в тупик бесконечные клятвы верности, а у магов — клятвы молчания. Развязал войну один из волшебников, а остальные маги молчат, покрывают его злодеяния. Знают, что вершат дела прискорбные, пагубные и упрямо молчат.

Добраться бы до этого главного колдуна да прикончить его, чтобы остановить нашествие бед в безлюдие.

И только я подумал о маге, с которым надо бы поболтать с глазу на глаз, как орки задрали головы и изумлённо раззявили свои клыкастые рты.

Ну и рожи у них, конечно. Орки — существа жуткие, неказистые, Но если с ними сдружиться, то преданней друга не найти ни в одном из миров. Обаяния в них, что ума в мухе, но дружить великаны умеют на славу…

Я обернулся и тоже посмотрел вверх.

— Охрень можно! Ше-ефф, ты только глянь на это! — услышал я гортанный голос своего оруженосца в трансформации.

Грифону говорить человеческие слова было невероятно сложно, но Гард сумел вымолвить целых два предложения, — и к моему удивлению он даже не матюкнулся, хотя нежданная картина призывала выплюнуть разом всю восхитительную брань русского языка, какую помнит мир людей и само безлюдие.

Их было больше десятка. Кого-то я знал ранее, кого-то видел впервые. Крайним слева зависал в воздухе Эдуард. Он виделся гигантом: с длинной, седой бородой, с кристаллом в посохе, в балахоне до пят, в сандалиях на босую ногу и со сверкающим, демоническим взором. Другие маги тоже блистали глазами и не уступали в моще моему другу. Волшебники различались лишь цветом плащей и мантий, кривизной посохов, а ещё уродскими магическими шляпами. У некоторых колдунов шляпы были широкополые с изогнутыми, длинными колпаками, у троих — колпаки были конусообразные, стоячие. У Эдуарда не было никакой шляпы, поскольку проку от неё нет совсем.

А вообще, зрелище представлялось пугающим и фантастическим, как умение магов становиться громадинами и летать по воздуху невесомой скалой. Но это была только кажущаяся опасность, потому что московские волшебники не участвовали в сражении. Я чувствовал их настрой и заряженность. Они готовы были броситься в самое пекло сражения. Но не понятно, на чьей стороне. Но я всё-таки надеялся, что на стороне сохранения равновесия. По крайней мере, московские маги никого не убивали. И если бы они хотели применить силу и встать на одну из сторон, то не висели бы кучно над лесом, привлекая взгляды ротозявых орков. А значит, у московской конторы была совершенно иная задача или даже…

И тут я задумался, и быстро понял, что их сдерживает клятва. Всем сегодня мешают клятвы. Орки были преданы своей армии и вождю; маги, очевидно, присягнули дочери Светослава Ульяне; ну а я покорный раб Создателя — безропотно исполняющий свою работу. «Со мной всё давным-давно ясно, а вот Ульяна — баба просто огонь! — мелькнула у меня забавная мысль. — Эта волшебница сумела запудрить мозг старым магам, которые живут больше моего на тысячи лет. И Эдуард её слушается, и другие слушаются, будто она им мать родная или богиня с небес…»

— Эй, земляки, мне надо найти источник! — крикнул я вверх. — Мне нужно отлучиться ненадолго, а вы пока подсобили бы сдержать боевитых орков, чтобы они лес не сожгли да наших друзей вампиров не перебили. Уж больно орки распоясались этой ночью и машут-машут сабельками направо и налево. Не знаете случайно, отчего в них столько прыти?

Но маги безучастно смотрели на меня огненными глазами.

— Понял вас, парни. Понял! Выходит, вы не хотите помогать мне, — усмехнулся я, но сдаваться вовсе не собирался: — Вот если бы вы спасли хотя бы одну душу — и не имеет значения, в каком из тел обитает эта душа — то вам точно зачтётся, когда на божьем суде предстанете пред Создателем.

Бенце Вайда яростно закивал и подмигнул мне.

Это был старый трюк. Надо пугать неизбежной встречей со звёздными следователями и палачом с раскалённым топором. Мол, парни, побойтесь бога! Или — да креста на вас нет, ребята! Или ещё — бог не Тимошка, он уж видит немножко!

Но в это раз не сработало. Маги будто не слушали меня, хотя точно слышали, потому что Эдуард отрицательно качнул головой.

Снова душили клятвы. Ну не могут маги перешагнуть через кровные обещания, быть верными и хранить секрет московской конторы, которая, как не относись к ней, была единственной на земле, кто отреагировал на сражение в безлюдие. Не берлинские, не эдинбургские, не марсельские кланы, будто не замечали сложнейшую ситуацию. А всё почему? Да потому что вся сила в столице! И заграничные вампиры, и разноголосые охотники, и маги без национальных предпочтений — даже нос не суют в московские дела. Не зря я считался самым могучим из охотников на планете, поскольку работать приходилось с самыми хитрыми вампирами и самыми сильными магами. Вот и получается, что волшебники дали самую страшную клятву, самой значимой волшебнице во всем людском мире, имя которой Ульяна…

И только я вспомнил о неуловимой Ульяне, как снова удивление захватило и орков, и вампиров, и друга Бенце, и Гарда, и даже магов, всё также парящих над соснами.

Так бывает — ты не встречал человека сто лет или вообще ни разу не виделся с ним, и только ты подумал об этом человека, как пропащий или вовсе незнакомец появляется вот здесь рядом с тобой, будто ждал твоих воспоминаний и сам искал встречи. Хотя ещё до прихода Ульяны в безлюдие я ощущал кожей колебания открывающегося портала. Я видел, как качнулись макушки