университета жилых домов и других построек. Уже через секунду, там, где некогда красовалось высокое, величественное здание одной из Великих Церквей Атифиса, теперь неуклюжей грудой камней и кусков фасада и интерьера, перемешанных меж собой построек раскинулись руины.

Похожие картины складывались и в других частях Старого Атифиса. Сразу в трех местах огромными проплешинами выделялись «лысые пятна» среди аккуратных и красивых, покрытых барельефом и орнаментом домов, среди статуй, зеленых аллей и улочек, густая растительность которых вмиг увяла, обеднела, превратившись в пожухлую траву и чахлые деревья.

Рамка с фотографией продолжала падать, пока не рухнула на мягкий ковер с длинным ворсом. Рядом с ней в луже черной крови лежало два тела, а в смолистой жидкости зашевелились бледные личинки, которые через секунду исчезли, растворившись прямо на глазах.

Дверь раскрылась. Раздался крик, и худощавый молодой человек, вмиг позеленевший, бросился бежать по коридору с призывами о помощи.

ГЛАВА 4 Свет

I

Вокруг было тихо: лишь тихий и слегка приглушенный звук падающих капель где-то слева. Мирра не спешила открывать глаза, потому что боялась – опасалась, что снова очнется в каком-нибудь ужасном месте.

Однако, сквозь веки она чувствовала льющиеся на ее лицо ласковые лучи света, согревающие щеки и лоб. Мирра пошевелила ногой, затем рукой.

– Вроде бы живая, – подумала она, слегка удивившись. – Все, кажется, целое.

Мирра распахнула длинные ресницы, медленно и осторожно. Она боялась зря. Ничего страшного в просторной светлой комнате не было. Над Миррой располагался высокий, покрытый побелкой потолок и небольшой кусочек прибора, который был очень хорошо знаком бывшей медсестре Церкви Крови. Что бывшей, Мирра совсем не сомневалась, ведь после всего, что она видела и испытала, желание иметь что-либо общего с великими Церквями, да и вообще с религией, как ни странно, пропало.

Капельница, соединенная прозрачной трубкой с веной на руке Мирры, тихо жужжала, а ее маленький моторчик перекачивал кровь из небольших пакетов прямо в кровеносную систему девушки, и от этого вида в ее голове вспыхнули воспоминания.

…Огромный, скудно освещенный свечами зал, наполненный людьми.

Галдеж, балаган, жужжание сотни, или даже тысячи глоток возбужденных от ожидания церемонии верующих в Великого Змея мужчин и женщин, а также детей, с трудом сидящих на месте.

Мирра вместе с другими послушницами стоит возле угла трансепта, так же, как и прихожане, ожидающие церемонии. Правда, в отличии от них, не потому, что она хотела очистить и обновить старую и грешную кровь, а потому, что смертельно устала. Мирра знала, что девушки рядом с ней прекрасно ее понимают, просто видела по их красным глазам и синеве мешков под ними. Как-никак, именно на их плечи опустились все обязанности и трудности, связанные с подготовкой к этому дню.

Конечно, был еще и Арне, который вместе с ними несколько суток не спал и бегал туда-сюда по собору, раздавая поручения и указывая на изъяны, как, например, неправильно установленный алтарь или небольшое, едва заметное пятно пыли на одной из колонн балюстрады. Мирру до сих пор трясло после последнего такого нагоняя, когда Арне наорал на послушниц из-за кривизны угла, под которым располагались ряды кресел к основной части зала, возвышающейся над остальным помещением, словно сцена театра.

– Что-то наш викарий совсем с катушек съехал, – сказала Мария, после того, как Арне, выругавшись, чем довел до слез одну из послушниц, удалился. Она была старшей медсестрой и могла позволить себе немного поворчать, но когда кто-то рангом поменьше выдавал что-то такое, то эта крупная женщина в годах тут же отчитывала ее, даже не пытаясь выбирать выражения.

Мирре тоже не была в восторге от сложившейся ситуации. Конечно, бывало, чтобы вышестоящие церковные чины вели себя не совсем ласково с ними, но от Арне такого она не ожидала, ведь он всегда был человеком мягким и добрым, тем более по отношению к ней – подруге его любимой жены. Хотя в последнее время он изменился, стал замкнутым и раздражительным.

Ход мыслей Мирры прервал вышедший к трибуне человек в пышных церковных одеждах белого цвета с извивающимся спиралью багровым змеем.

– Рад приветствовать всех вас, – сказал в наступившей тишине понтифик. – Безмерно рад, что вы пришли сюда, дабы почтить и восславить великого Змея Кирона, из своей крови создавшего весь мир. Тем более в этот час – печальный час, который, к моему огромному сожалению, переживает наш великий город. Атифис поразила болезнь – еретики, верящие в безумный культ жестокости и безумия. Они, словно язва выскочили на теле города, терзая и истязая его.

– Чушь, – подумала Мирра. Она знала, что секты, о которых говорит понтифик, действительно существуют и объявлены вне закона, но едва ли все из них, хотя и случалось такое, исповедовали убийства. В основном это были безвредные общества чудаков, верящих, к примеру, в Лилиан – богиню дерево, или в любое другое божество, не совпадающее с основными верованиями трех основных религий. Это очень бесило Церкви, которые считали подобные общества опасными, и просто-напросто уничтожали их, вырубали по корень, используя для этого все свою власть и влияние.

– В час отречения я призываю вас, – продолжал надрываться понтифик Лориан, – призываю вас выйти вместе со своей верой на священную войну. Возможно, кому-то из ваших друзей или родственников прямо в данный момент промывают мозги очередные фанатики, борющиеся с тем, что наш город развивается, с тем, что прогресс неумолимо берет свое. Помогите им. Расскажите нам, и мы спасем их. Никто не уйдет от священного гнева Кирона, что своим гигантским телом обвивает всю вселенную.

Мирра чуть не прыснула. Ей жутко сильно захотелось закричать сидящим в зале, что именно это с ними сейчас и делают. Промывают мозги, призывая людей предавать своих близких огню и мечу лишь из-за их веры. Мирра знала, что не совсем не секты волнуют понтифика, а недовольные властью настроения в обществе, люди, выходящие на улицу с выражением своего протеста. И пускай эти протесты были редки и быстро подавлялись, все же, они пугали правящие круги древнего города.

– Но довольно о грустном, – понтифик поднял руки, пытаясь обнять ими весь зал. – Приступим же к празднованию Квинтонекта и воссоединимся с великим Змеем, вкусив его кровь… Вольем в себя частицу святых, дабы путь в священные земли, открылся для нас, и, окруженные вечным благословлением Кирона, мы жили там, не зная забот и сожалений.

Да начнется кровослужение!!!

Раздался хлопок ладонями, и Мирра уже носилась средь кресел, устанавливая капельницы и