но рано утром я буду здесь, – произнес Асмер, вставая со стула, а выходя из палаты, обернулся, – и да, спасибо, что пустили. Пожалуйста, присмотрите за девушкой.

С этими словами он вышел в коридор. Тут все изменилось с тех пор, как Асмер принес сюда Мирру. Везде стояли кровати со стонущими, обмотанными бинтами людьми. Вокруг стоял запах боли и смерти, запах страха и отчаяния. Им было пропитано все: от покрашенных побелкой стен до бинтов, обматывающих остатки рук и ног людей.

Прямо у палаты Мирры на койке у стены выл мужчина. Половина его тела была замотана бинтами, но даже несмотря на них, было понятно, что эта самая его половина как будто расплющена, раздавлена.

– Эй, с вами все в порядке? – спросил Асмер и сам удивился тупости своего вопроса. Он понимал, что у бедняги далеко не все в порядке, но спросил лишь для того, чтобы проявить участие, обеспокоенность проблемами страдающего человека.

Впрочем, все это было зря, ведь мужчина никак не отреагировал. Скорее всего, из-за лекарств, что текли в его вены из капельницы.

Асмер шел мимо кушеток с искореженными и покалеченными трагедией, что произошла в городе, людьми, и его сердце тяжелело, наливаясь свинцом. Шел, слушая стоны боли отчаянья, и каждый болезненный вскрик больного отзывался в его мозгу перезвоном вины, грузом ответственности за сотни сломанных человеческих жизней. Асмер до конца не знал, что произошло в Атифисе за то время, пока он блуждал в катакомбах, но чувствовал, что причиной всему послужил древний корень, от которого разрослись каменные и кирпичные побеги города.

Голова закружилась, а ноги вдруг задрожали. На глаза опустилась темнота с белыми, светящимися крапинками. На стене, по которой он сползал, оседая на пол, остался широкий след склизкой грязи. По правую руку от него кричала женщина.

– Калем, Калем!!! Сынок, ты где? Сынооок, – крик постепенно перешел в вопль.

– Я могу вам как-то помочь? – спросил Асмер почти шепотом. Однако, его вопрос в любом случае остался бы без ответа. Вряд ли бы его кто-то услышал.

– Эй, с вами все в порядке? – к Асмеру обратилась медсестра, подбежавшая с успокоительным к женщине, ищущей сына. – Выглядите ужасно.

– Не вполне, – безразлично ответил Асмер, – но не стоит обращать на меня внимание, я уже ухожу.

Он медленно поднялся и, с трудом переставляя ноги, направился к выходу. Медсестра лишь растерянно посмотрела вслед. Внутри него была только пустота, словно все, что произошло с ним, вся его жизнь, растворилась, исчезла, канув в лету. Осталась лишь пустая оболочка, сосуд, из которого вылилось все, что его наполняло. Асмер брел по коридорам больницы, не слыша не криков пострадавших, ни удивленных вопросов врачей и медсестер, словно весь мир вокруг потерял краски и поблек, а звуки заглохли.

Он не заметил, как вышел из больницы в прохладу осеннего города, не заметил, как влетел в мужчину – по всей видимости, врача, чей белый халат был покрыт росой капелек гранатовой крови.

– Мистер, вы бы поаккуратнее, – не вынимая изо рта сигареты, сказал он, мягким голосом. – Так можно и прибить кого-то, а боюсь в больнице места маловато осталось.

– Извините, – сказал Асмер, и после паузы: – будет закурить?

Доктор лишь молча достал из кармана деревянный портсигар и протянул Асмеру. Тот достал одну, и, поднеся сигарету к спичке, глубоко затянулся. Едкий дым табака обжег горло, наполнил легкие и ударил в голову.

– Я так и не понял, что случилось… – тихо сказал он.

– Вы с какой планеты? – спросил доктор.

Асмер лишь пожал плечами.

– Соборы разрушились… Все три, – продолжал врач. – Не знаю почему и как это случилось, но они похоронили под собой кучи людей… Я всегда знал, что великие Церкви погубят этот город… Лучше бы я ошибся.

Из больницы раздался громкий крик, вопль, стон, просящий о помощи. Асмер обернулся, но ничего не увидел.

– Показалось, – подумал он.

– Тяжелая ночка, – произнес после паузы собеседник Асмера, указывая фитильком сигареты в руках на небо, – но черт возьми, невероятно прекрасная.

Огромное, бездонное антрацитовое небо, было как всегда холодным и безучастным. Крохотные бусинки звезд все так же мерцали тусклым светом, постепенно угасая, пожираемые тьмой вселенной. Асмер не мог оторвать глаз, темная бездна ночного неба, поглощала его, втягивала в себя мысли, что вместе с дымом поднимались вверх, клубясь, а затем, рассеиваясь, растворялись в воздухе. С каждой затяжкой, боль покидала его, становилась тупее, а все, что произошло с ним, казалось все менее и менее реальным. Однако Асмер знал, что раны никогда не затянутся, что до конца жизни они будут зудеть и ныть.

Тлеющий бычок в руках обжег пальцы. Асмер отвел глаза от неба и, взглянув на подпаленные бинты, медленно пошел вперед. Холодный ветерок приятно холодил кожу и трепал грязные волосы, вздымал и кружил в хороводе кучки листьев на черном асфальте. Вокруг не было ни души, лишь черные, безучастные окна домов и зрачки потухших фонарей. Город будто вымер, словно все его жители исчезли, растаяли как клубы сигаретного дыма.

Пустые улицы вели его куда-то, и Асмер послушно шел. В голове было пусто, никаких мыслей, лишь никотиновая тяжесть. Вокруг пахло осенью, покрасневшие листья шелестели под ногами и разлетались от ветра, кружась прелом хороводе умирающей природы.

Справа показался полуразрушенный ларек, крохотная будка, наполовину заваленная камнями. Асмер подешел ближе. Посмотрел в мутное стекло, и протянул руку в окошко. Вытянул оттуда короб сигарет. Без сожаления положил в карман и побрел дальше по улице.

Покосившиеся крыши домов, сползшие со стен, тихо скрипели, резонируя хрустом листьев под тяжелыми черными сапогами. По ним Асмер понял, что пришел.

За домами раскинулась соборная площадь, обрамленная густой посадкой деревьев и каменными аллеями с беседками. Только путь туда преграждала груда булыжников и остатков фурнитуры, лавиной накрывшая дома вдоль улицы. Даже арка, по которой отсюда раньше можно было попасть на площадь, теперь была завалена, так что преодолеть ее можно было разве что по воздуху, а Асмер летать, увы, не умел. Однако проход он все же нашел – лестница одного из зданий, обнаженная разрушенной стеной. Он поднялся по ней на второй этаж, от которого остался лишь бетонный пол, обшитый деревом и гранитная крошка, хрустящая под ногами.

Перед Асмером раскинулся вид столь же ужасный, сколь и прекрасный в своем контрасте с прошлым. Мертвое каменное озеро.

Куски домов, статуи, обломки мебели и фасада собора рябью проходили по глади руин, из-под поверхности которых выглядывало солнце. Огромный шар, с расходящимися во все стороны иглами-наконечниками, мерцающих в звездном свете, наполнял мертвым светом кладбище когда-то