связи с гибелью мужа. Огневица держалась из последних сил, собирая всевозможные справки и обходя многочисленные конторы. Она это делала только из памяти к заслугам мужа. Её поразило то, что совет так быстро успел списать Гристарха, включив безотказный бюрократический аппарат, который Огневицу заставлял бегать по кругу и собирать всевозможные справки, характеристики, копии. Огневица устала. Она громогласно обвинила совет государств в смерти её мужа, а всех друзей – в предательстве, перестала контактировать со всеми и улетела в волшебную страну, где клан волшебниц был на её стороне. Огневица не захотела встречаться даже с королевой драконов. Сестра с мужем и многочисленным потомством обосновалась в запретных мирах – на Земле. Огневица не любила посещать Землю, эта планета напоминала о погибшем муже. Дэн, Дэн, Дениска! Она с Озорницей встречалась, только, на очередном Шабаше ведьм. Лианка давно вышла замуж, и жила так далеко в диких мирах, что вести оттуда шли годами, и часто не доходили, терялись по пути. Огневица держалась. Но весть о пропаже Сармата из стен гимназии Гандз, подкосила её. Огневица осталась одна, и окунулась в самое радикальное направление клана, которое требует полного отказа от всего: от друзей, от родственников, от подчинения законам совета государств. Огневица стала миссионером, и в этот же день покинула волшебную страну. Я только смог узнать, что послушница, по приказу настоятельницы, отправлена в один из диких миров, но в какой – не известно. А диких миров у нас, больше, чем звёзд на земном небе. Сармат тоже не нашёл следов матери. Мы не знали где искать её, мы даже не знали её нового имени. С согласия жены, была стёрта её память, из женщины сделали «чистый лист», новое имя ей дали, по прибытию в дикий мир с алгоритмом задания миссионеру. Все нити были оборваны, исключали даже случайную встречу. Я подозреваю, что волшебницы, даже могли изменить её внешность. Я с ностальгией прошёлся по всем мирам, где мне приходилось бывать. Никого из моих знакомых не осталось. Королева драконов не захотела со мной встречаться, прошло слишком много времени, и она опасалась колдовства. Я понял, почему моя жена поступила так, почему она отгородилась от всего мира, и радовался тому, что совет не наложил запрета на мои перемещения. Мне тоже не хотелось никого видеть, мы договорились с сыном – он остаётся здесь, в нашем доме, в стране испорченного времени, а я вернусь на Землю, если будут какие новости, он знает где меня искать. Я же хотел найти Озорницу и её семью, может она что знает о сестре? Легче иголку найти в стоге сена, чем человека в запретном мире. Мне кажется, я испробовал все доступные мне методы поиска семьи Озорницы, только в этом мире у неё было совсем другое имя и даже фамилия по мужу, а я знаю только то, что её половинка на выхухоль похожа, и у меня нет никакой информации о её детях. А озорниц в этом мире, хоть пруд пруди! К ним можно отнести всех женщин планеты. У меня ничего не вышло, хоть в полицию обращайся, или объявление в компьютерных сетях дать – Ищу Озорницу из клана волшебниц, с указанием примет, под которые подходил весь слабый пол Земли. Тогда я вспомнил про Неясыть, у контрразведки свои методы поиска. Я, через соседа, постарался связаться с названным дядей Сармата. Челстуг мне помог, и через неделю, у меня был адрес сестры жены, и я, чтобы не вызывать лишних подозрений, начал оформлять визу в Азербайджан. Озорница с семьёй жила на берегу Каспийского моря, а выхухоль по национальности оказался лезгином. Посёлок был не большой, весь пропахший морем и рыбой. Весть о том, что к красавице Лейле приехал муж её родной сестры, распространилась мигом. Каждый сосед считал своим долгом поделиться лучшим, что есть в его доме с семьёй Камаля, заодно и посмотреть на гостя. В рыбацкий посёлок редко заглядывали гости, меня здесь, почему-то отнесли к грузинам. Говорят, что такие рыжие, только в Грузии водятся, хотя к моему азербайджанскому языку претензий не было. Все жалели сестру Лейлы, посчитав меня некрасивым, честно признаться, мне тоже не нравилась физиономия на паспорте, не зря меня родители яичницей назвали. Неясыть, на время моей поездки к родственникам, остался со мной, со своими невидимыми агентами, он по вечерам прилетал поболтать. Сказал, что время в этой стране не спокойное, лучше будет, если он станет охранять меня. Слишком много банд развелось, у них везде свои осведомители. Камаль уверял, что в посёлке спокойно, с утра он уходил с бригадой рыбаков в море, а по вечерам старался накормить меня пловом и шашлыком. Он не мог понять: как это грузин не пьёт вино и чачу, и совсем не ест мяса. Из меня так и не получился стопроцентный Гристарх, осталось что-то и от Савельевича. Я поменял всё, что можно было: страну, город, квартиру, но остался убеждённым вегетарианцем. Но, чтобы не обидеть хозяина, рис я съедал, а мясо делил между Неясытью и его агентами. Птица мне напомнила, что я и летать по мирам научился, благодаря каким-то чебурекам. Неясыть, как всегда, оказался прав, информация о моём приезде, быстро распространилась по округе, и кое-кто успел заинтересоваться ей и уже был готов план моего похищения. Только демоны успели доложить Неясыти. Глава контрразведки союза государств решил предпринять контрмеры и его штаб разработал свой план, внеся коррективы в задумку бандитов. Посёлок рыбаков был маленький интернациональный, но дружный и мог за себя постоять. Бандиты не рискнули сюда сунуться, решили дождаться отъезда гостя, чтобы устроить засаду на железнодорожном вокзале. В Азербайджане живут очень милые люди, у которых очень коррумпированная власть. Бандиты успели всё скупить на вокзале, чтобы в нужное время не было на месте не полиции, не свидетелей, не старика, продающего мацони. Осталось узнать время отъезда гостя. Местная ребятня меня замучила вопросом:

– Когда ты уедешь отсюда?

Мне даже неловко стало, ещё неделя не прошла, как я приехал, а уже надоел всем, не успел даже в море покупаться, как следует, а ещё хотел в горы съездить, никогда раньше на Кавказе не был. Но, пора и честь знать! Ничего я не узнал у Озорницы, она не знала, где находится её сестра. Сразу видно было, что женщина соскучилась за волшебным языком, за родным домом, за своим миром. Она не хотела меня отпускать, но надо, посёлок устал от моего присутствия, каждое утро у дверей стояла гурьба ребятишек с