– Ивейн сбежала из города.

– Мне надо убедить ее вернуться?

– Нет, черт подери, – рычал Каспий, – тебе надо затащить ее тело обратно, пока она не сдохла.

– Что?

– Быстрее, человечишка!

И Каспий отключился. Выезд из города был только один. Хорошо, что Уоррен жил на окраине: ехать ему минуты три, если на отцовской машине.

Еще не было шести утра. На улице никого. Лихорадочно натянув кеды, нащупав ключи от машины на комоде в коридоре, Уоррен выбежал во двор и громко хлопнул дверью. Если родители проснутся, то не успеют его догнать, тем более остановить. Руки тряслись, ему еле-еле удалось завести машину и выехать из гаража, изрядно помяв розовые кусты и испортив газон.

Ивейн лежала в ста метрах от таблички «Вы покидаете Мунсайд». Перевернутый мопед и ее тонкая фигурка, уткнувшаяся лицом в асфальт. За ней – растертая бордовая полоса крови. Упала и разбила нос. Кажется, она не дышала.

Времени проверять пульс не было. Поднять Ивейн на руки Уоррен не смог: не хватало сил. Тогда он перевернул ее на спину, схватил за руки и потащил прямо по земле.

– Ну наконец-то!

К нему подскочила тощая женщина в белом платье. Она схватила Ивейн за ноги, и они быстро поволокли ее вдвоем. Краем глаза Уоррен оглядел неожиданную помощницу. Незнакомка казалась ему знакомой. От нее ужасно пахло формалином.

– Давай же, – шепнул он, устало сбросив тело прямо за табличкой «Добро пожаловать в Мунсайд. Население 30 тысяч человек». – Давай!

Он склонился над Ивейн, пытаясь нащупать пульс. Мертвое бледное лицо. Опухший разбитый нос. Подбородок и шея в крови.

– Пожалуйста, Ивейн, – прошептал он, чуть не плача. – Не ты первая…

– Tochter, – едва слышно произнесла женщина в белом, и тогда он узнал ее. Это была Элиза Лавстейн.

Судорожный, тяжелый вдох, и Ивейн широко распахнула глаза. Уоррен вздохнул с облегчением.

– Ив! Ив! Ив! Ты жива! – Он радостно встряхнул ее за плечи. Вставать она явно не собиралась, глядя невидящим взором на рассвет.

– Милая моя… – Мать склонилась над ней, схватила за руки и принялась судорожно покрывать их поцелуями.

– Я… мертва? – первое, что спросила Ивейн, глядя на собственную мать. – Элиза? Я… В раю? В аду?

– Ты жива! – выкрикнули они почти хором, и Уоррен пригнулся к земле, истерично смеясь.

– Жива… – полушепотом повторила она. – Я…

– Тебе нужно отдохнуть, – ласково произнесла Элиза. Несмотря на мягкий голос, выглядела она ужасно. Зомби. Бледнее самой Ивейн, с тонкой полупрозрачной кожей и синими кругами под глазами. Почти каждая кость, каждый сосуд были видны, а волосы свисали клочьями.

– Отдохнуть… – эхом повторила она, прикрывая глаза, – отдо… – И, видимо, отключилась.

Уоррен и Элиза переглянулись. Она улыбнулась ему. Уоррена передернуло. Зубы были сгнившими.

– Молодой человек, спасибо вам, спасибо, вы, наверное…

– Уоррен. – Он встал на ноги и отряхнул колени. – Вы Элиза. Я узнал вас.

Женщина расцвела, услышав это.

– Я отвезу вас домой, – пролепетал он, глядя на отцовский автомобиль. – Все хорошо. Мы спасли ее. Спасли город.

Элиза нахмурилась и чуть заметно качнула головой, но Уоррен проигнорировал это.

– Доброе, черт подери, утро, Мунсайд, – выругался он, открывая заднюю дверь.

Ивейн

Был ли черный свет в конце тоннеля? Явился ли ангел смерти Самаэль, раскрыв свои крылья? Слышала ли я смех в тысячу голосов от Барона Субботы? Нет. Ничего подобного. Смерть – самое невероятное приключение в жизни человека – оказалась до банальности скучной. Никакой пронесшейся перед глазами жизни за пару секунд, никаких гениальных мыслей, чувства прощения и христианской благодати. Хотя, может, я не до конца осознала, что случилось. Мне казалось, что я просто потеряла сознание. А дальше – темнота, непроницаемая, густая, насыщенная, как самый крепкий и блаженный сон.

– Привязка… – услышала я голос Каспия.

Я валялась на кровати, прижав пакет со льдом к носу, и лениво наблюдала за своими друзьями и за трупом матери, которая мялась на пороге и пыталась улизнуть куда-нибудь из-за нарастающей неловкости. Я до сих пор ничего ей не сказала. Этот взгляд побитого щеночка, восхищения и вечной мольбы раздражал меня. Не могла же я ей сказать, что до последнего не верила в ее существование, что она была для меня лишь частью легенды и матерью Вольфганга, но уж точно не моей. Между нами не было связи. От нее мне достались лишь пухлые губы, светлые волосы да, может быть, россыпь генетических заболеваний.

– Привязка – это заклинание заточения? – спросил Уоррен. – Селена что-то об этом говорила.

– Да. Оно очень мощное, и для него нужно разрешение Комитета. Обычно его используют в качестве наказания для демона. Ставят маяк – какую-либо дорогую сердцу вещицу – и обозначают границы. Выходишь за границу – не можешь дышать. Смерть или сон, если ты демон.

– Но Ивейн не демон…

Каспий развел руками. Действительно странная ситуация. Чего этим пытались добиться? Чтобы я умерла или осталась в Мунсайде навечно? Не могла понять, чего от меня хотели мои недоброжелатели. Что им было от меня нужно: моя смерть или присутствие в городе?

– Заклинание легко разрушить. Нужно лишь уничтожить предмет привязки, – зачем-то пояснил Каспий, будто нашей задачей было вывезти меня из города. Вряд ли. Я сбежала на эмоциях, сейчас вряд ли пересекла бы черту… Хотя… Мысль закончить все оставалась приятной, но я смотрела на Уоррена и Каспия и понимала, что буду по ним скучать. Тем более что кому я была нужна за границей?

Элиза все косилась на Каспия. Какой-то выразительный, но абсолютно непонятный мне взгляд. Может, думала, что это мой парень?

Стоило спросить, как она здесь оказалась, но это было неприлично.

– Я нашел на тебя файл у Трикстера. – Каспий решил рубить с плеча.

– Трикстер? – искренне переспросил Уоррен. Нет, никакой он не шпион и не засланец.

– Да, в его психиатрическом кабинете.

– Я ходил к психотерапевту, как только переехал, – замешкался он. – Новая обстановка… депрессия, – смутился он. Мы с Каспием переглянулись. Уоррен мог никогда не видеть Трикстера в его настоящем обличье, может, поэтому и не сложил два и два.

– Шрам рядом с губой? – спросила я. Уоррен нахмурился, припоминая, затем кивнул. – Это он тебя подтолкнул на изучение Мунсайда? Рассказал легенды?

Уоррен снова кивнул.

– Он назвал мне адрес той букинистической лавки.

Теперь понятно, откуда Уоррен узнал про ифритов, как ему досталась книга Корнелиуса, где он услышал песенку про лестницу. Вот только зачем это понадобилось Трикстеру? Решил подшутить над любопытным мальчиком или план был куда масштабнее?