— Как ты узнал?

— Именно мой предок затворил память Нокила. Его душа плакала и сгорала от боли. Он терял волю к жизни. Только так мы могли сохранить его жизнь в надежде, что однажды он скажет свое слово за нас перед твоим народом. Вы, эльфы, издревле стараетесь нас уничтожить. Отчего, почему — не знают даже самые мудрые и старые шаманы нашего народа. Просто — это есть.

Я потупилась. Старик прав, мои соплеменники считают даром небес возможность расправиться с десятком-другим гарпий. В отличие от короткоживущих крылатых, я обладала пониманием причин такого поведения эльфов. И решилась:

— Больше тысячи лет назад, уважаемый Саркалай, твой народ причинил нам большое горе. Вожди вашего племени без объяснений совершили набег на приморские окраины нашего королевства…

Гарпий вскинулся, но я жестом остановила его:

— Стой! Обычные набеги терпимы. Но тот набег закончился для нас не просто кровавой данью и потерей нажитого. В тот день твои соплеменники ворвались в Детские Сады Ветеранов. Там жили несколько сотен детей моего народа, возрастом от несмышленышей до подростков, сироты, просто дети. И лишь десяток воспитателей встретили вашу орду. Гарпии вырезали в Садах всех поголовно.

Горечь наполнила мой рот при этих словах. Саркалай выдохнул и сказал:

— Пусть мы живем недолго, но и у нас есть летописи. Ни один шаман не рассказывал и не записывал такого. Этого не может быть. Дети священны. Наш народ никогда не мог поступить так.

— Но поступил, — холодно ответила я. — С тех пор эльфы не знают пощады для вас. Это была не та кровь, которую можно понять и простить.

Гарпий задумчиво протянул:

— Я узнаю, что послужило причиной всего этого. Считаю, что эльфы ошибаются — гарпии не могли допустить такого истребления беспомощных. Но я пришел поговорить не об этом. Просто хочу предупредить. Орки в последнее время что-то активно возводят на своем берегу Срединного моря. Серебряные воды отступают на глубину. Наши разведчики приносят тревожные вести. Дым стелется над морем, черный и вонючий дым, от которого сохнут легкие и слепнут глаза.

— Батя! — сердито подала голос молодая гарпия. — Чего ты перед ней стелешься?! Это же эльфа! Свернуть ей шею, и все.

— Даже не думай, — с легкой усмешкой ответил Лионель, заступая меня. — Балайба, что с тобой? На тебя не похоже…

В этот момент глаза гарпии стремительно пожелтели и засветились. Старший гарпий тревожно зашипел и схватил дочь за плечи:

— Прекрати! Это наш шанс! Шанс гарпий на мирную жизнь!

Я встревоженно поспешила натянуть рубаху и штаны, после чего шагнула к крылатым и сказала:

— Саркалай! Твоя дочь запечатлена!

Балайба стремительно вывернулась из рук Саркалая и бросилась к нам с Лионелем, сверкнув выхваченным клинком. Короткий меч в ее руке не выглядел чем-то грозным, но я знала, насколько опасен такой меч в руках крылатой кочевницы морских скал. Знал это и Лионель. Он ловко перехватил атаку, вывернул руку гарпии за спину и ткнул ее носом в мокрый песок. Балайба бешено зарычала, мощным ударом отбросила от себя моего мужа и вновь бросилась в атаку. За это время я успела уловить странный отблеск в мире теней. Что-то настойчиво толкало гарпию вперед, практически невидимое и неосязаемое. Эта энергия, чужая злая воля, старательно пряталась за переплетениями других сил, наполнявших мир вокруг и саму гарпию изнутри. Похоже, именно эта воля толкала юную гарпию, чей разум запечатленной помутнел от ревности, в безумный бой.

Я легко ушла от стали, перехватила гарпию за шею и помогла ей продолжить путь до стены грота, куда она благополучно и врезалась. Саркалай гневно отбросил меня в сторону и склонился над дочерью. В тот же миг он удивленно охнул и отпрянул, держась за грудь, в которую вонзился меч, направленный твердой рукой Балайбы. Я застыла, пораженная происшествием, а Лионель прыгнул вперед и уверенно врезал молодой крылане в висок. Балайба мешком рухнула на песок. Мы же с бардом уставились друг на друга в полном недоумении.

Предаваться раздумьям было некогда. Мы осмотрели Саркалая и поняли, что седой гарпий мертв. Все это было очень странно. Я в мрачных раздумьях села на песок, посмотрела на Лионеля и спросила:

— Ты почувствовал?

— Да, — угрюмо ответил он, — еще как. Мне знакома эта сила.

— Мне тоже, — пораженная догадкой, я лишь помотала головой. — Так пахнет только…

— Твари! — яростный крик заставил нас подпрыгнуть в буквальном смысле. Только что валявшаяся у стены Балайба стояла на ногах и с яростью смотрела на нас, сжав кулаки. — Вы убили батю!

Она кинулась к телу отца, схватила его и с ним выбежала из грота. Уже оттуда долетел ее голос:

— Мы отомстим! Я сама найду тебя, Нокил! И вырву сердце!

Тяжелое хлопанье крыльев возвестило, что все закончилось. Лионель ошарашенно посмотрел на меня и сказал:

— Мы его убили?

— Я знаю эту силу, — выдавила я все-таки, — эту хватку, эту тихую пакость…

Лионель зажал мне рот рукой и прошептал:

— Не вздумай даже в мыслях назвать…

Он был тысячу раз прав. Такими именами не бросаются даже «про себя». Но сейчас я переключилась на новую проблему, самую насущную. С этой скалы надо было убираться как можно быстрее. Не сегодня завтра гарпии вернутся. И они не будут разбираться, кто прав, а кто виноват. Мы для них враги. Нас просто разорвут на кусочки… Я машинально потянулась внутренним голосом к своему Владыке Террору, но в ответ пришла только глухая тишина. Мальчишка-моркот не откликался. Понимание пришло откуда-то из глубин памяти. Хайверс бессилен над истинно любящими. Обретение Лионеля заполнило все мое существо цельной силой проснувшейся любви. И теперь я больше не шицу одного наглого черноволосого типчика. Все бы ничего, но один минус в этом был. Я не могла позвать на помощь.

Когда я очнулся посреди огромного леса, первое, что бросилось в глаза, — огромные яркие бабочки, порхавшие среди толстых ветвей. Им не мешали ни туман, ни плотный сумрак, ни редкий дождь откуда-то сверху. А еще я не мог понять, что случилось. Ехали куда-то с мамой на автобусе, потом сильный удар — и все пропало. В момент пробуждения рядом не было никого. Зато очень хотелось куда-то идти, а все препятствия на пути вызывали обиду и раздражение. Я шел напролом, тоскливо высматривая хоть что-то знакомое. Куда же меня выбросило после аварии? А то, что была именно авария, я знал. Мама часто рассказывала про такие штуки, когда учила переходить дорогу. Да и папа сколько раз по шее давал, если видел, как я перебегаю дорогу в неположенном месте или не посмотрев по сторонам.

Помню, в тот день меня почему-то заботила одна мысль — а есть ли в этом лесу грибы? Интересно, они такие же огромные, как и деревья? Потом я встретил папу. Узнать его было сложно — все-таки это мелкое существо с черными волосами и телосложением тощего старшеклассника никак не походило на него. Но каким-то странным зрением я увидел именно отца. И мы говорили, много, торопливо. Какие-то странные дядьки хотели причинить ему боль, но я не дал. А помог нам странный дед с синей бородой.