В комнате повисла томительная, напряженная тишина. София не знала, чего можно ждать дальше. Она сделала долгий вдох и медленно выдохнула, задаваясь вопросом, не настала ли ее очередь вмешаться. Снова решив, что не стоит этого делать, и бросила быстрый взгляд на окно: ей не хватало свежего воздуха.

Вдруг Анна протянула вперед руки. София так удивилась, что даже рот раскрыла, и Карла тоже посмотрела на дочь широко раскрытыми глазами.

– Иди ко мне, – сказала Анна, но Габриэлла не двигалась с места, словно не понимала, чего та от нее хочет. – Иди же ко мне, – повторила Анна.

Лицо Габриэллы вдруг осветилось, когда она поняла, и девушка бросилась в объятия сестры.

– Никуда ты от нас не поедешь, – прошептала Анна, обнимая ее. – Будем все вместе разбираться, мы же одна семья.

Габриэлла отстранилась от Анны и шмыгнула носом.

– Обещаю, что никогда больше не подведу вас.

– Только попробуй.

Габриэлла молча кивнула.

– А теперь самое время утереть слезы. Не будем же мы целый день сидеть здесь. У нас всех по горло работы.

Габриэлла заулыбалась, лицо ее засияло, как будто страшный груз упал с ее плеч.

– Простите меня, графиня София, за неожиданное вторжение, – чопорно сказала Анна, и София чуть не рассмеялась от такого ее церемонного обращения.

– Ничего страшного, не стоит думать об этом, – ответила она.

Сестры бок о бок вышли из комнаты, и в жизни их начался новый этап.

– Ну, что скажешь? – сказала София, глядя на Карлу. – Я такого даже не ожидала.

Карла недоверчиво покачала головой:

– Да и я тоже. Кто бы мог подумать? Может быть, Анна с самого начала была права и я Габриэллу слишком баловала?

– Мы-то с тобой знаем: ты делала все, что было в твоих силах. Все, что могла, чтобы уберечь своего и без того ранимого ребенка.

– Спасибо. Я думаю, сегодня Габриэлла у нас серьезно повзрослела.

– Нелегко ей придется жить, зная, какую роль она сыграла в гибели Альдо, – сказала София.

– Это правда. Но по крайней мере, она все осознала и теперь может начать… в общем… не знаю, как точно выразиться.

– Искупать вину?

– Ну да, что-то в этом роде, – улыбнулась Карла.

Через несколько дней, незадолго до полуночи, в Кастелло, грязные и измотанные, прибыли Максин и Эльза. Глядя на ввалившиеся щеки матери, ее помутившиеся глаза, София перепугалась и бросилась к ней: Эльза едва держалась на ногах от усталости и, казалось, вот-вот упадет в обморок. Сгорая от нетерпения спросить, где отец, София отчаянно посмотрела на Максин, но, глядя на нее полными печали глазами, подруга лишь покачала головой. И София мгновенно все поняла. Отца больше нет. Дрожащим голосом она попросила Карлу наполнить им ванны и достать ночные рубашки, что та и сделала. Потом отнесла к ним в комнаты по тарелке супа с хлебом и, вернувшись, доложила, что обе легли спать.

Всю эту долгую ночь почти непрерывно над ними с громким гулом пролетали самолеты, но в коротких перерывах невозможно было не слышать приглушенных рыданий матери. София хотела пойти к ней и хоть как-то утешить, но что-то подсказывало ей, что сейчас матери нужно побыть одной. А тем временем у Софии в голове теснились тысячи вопросов. Ей нужно было точно узнать, что случилось с отцом, расспросить, нет ли новостей о Лоренцо. Она страдала от неизвестности, чувствовала себя совершенно несчастной и всю ночь не спала.

Утром София спустилась в свою маленькую гостиную, и уже скоро в дверях появилась Максин, а за ее спиной стояла ее мать, исхудавшая, похожая на привидение. По виду Максин можно было понять, что она словно старается как-то подготовиться к разговору, и, когда они обменялись взглядами, у Софии перехватило дыхание. София осталась на ногах, только слегка оперлась ладонью о стенку и подала им знак садиться. Максин присела на обитый синим бархатом диванчик, а Эльза с мертвенно-бледным лицом села на стул с твердой спинкой и напряженно застыла.

Сначала София бросила умоляющий взгляд на Максин.

– Ну что? – спросила она, со страхом ожидая услышать жуткую весть.

– Роберто… – начала было Эльза, голос ее звучал тихо, совершенно лишенный каких-либо эмоций.

София закусила кулак, чтобы только не закричать.

– Они… они… – заговорила она почти шепотом, – убили его?

– Не совсем так.

Эльза посмотрела на Максин и кивнула, как бы предоставляя ей возможность продолжить.

– Твой отец вынужден был скрываться, София.

София быстро заморгала, не в силах как следует осознать услышанное.

– Скрываться? Но почему? – спросила она.

– Кто-то его выдал, – ответила Эльза все тем же приглушенным голосом. – Немцы узнали, что он участвовал в незаконном печатании листовок. Потом твой отец заболел, и мы не смогли достать нужного ему лекарства.

София переводила взгляд с одной на другую, потом снова посмотрела на мать, которая обреченно покачала головой.

– Нам пришлось вывезти твоего отца из Рима, – сказала Максин. – Мне очень жаль… Он не выдержал испытаний и умер в пути.

– О mio signore![36] Не может быть. Только не отец. Только не он.

София с трудом сглотнула подкативший к горлу комок, ее душили слезы.

Максин и Эльза молчали.

– Ты… ты была при этом с ним? – спросила она у матери со всхлипом в голосе.

Эльза кивнула.

– Я этого не перенесу. Он знал, что умрет? Он сильно страдал?

– Он был очень болен. Да, знал, что ему осталось совсем мало. Но отошел он тихо. Просто уснул и больше не проснулся.

Глаза Софии наполнились слезами.

– Он знал, как сильно я его любила? Мама, я же никогда не говорила ему об этом. Ни разу.

– О моя девочка, конечно знал. Ты была светом всей его жизни.

– Максин сказала «нам пришлось», – прошептала София после короткого молчания. – Кому это «вам»? Только тебе и Максин?

Ломая руки, она оглядела комнату, словно ожидая найти еще кого-то, кто прятался в темном углу, потом повернулась к Максин.

Максин выдержала ее взгляд, быстро моргая и изо всех сил пытаясь подавить подступившие слезы.

– А Марко помогал вам ухаживать за отцом? Где он?

Максин явно боролась с нахлынувшими чувствами, но голос ее оставался ровным.

– Марко погиб, София, – сказала она.

София в ужасе ахнула:

– Боже мой! И Марко тоже? Не может быть! Как это случилось?