Встреча 20 июля 1840 г., пять часов.

Катакомбы под англиканской часовней, кладбище Всех Душ, Кенсал-грин.

Подписи не было, но кто, кроме моего врага, мог прислать это?

Я передал письмо Дюпену.

– Уильямс осведомлен о вашем отъезде, – заметил Дюпен. – Разумнее всего будет пренебречь этим приглашением.

– Вы же знаете, что я не могу этого сделать.

– Тогда выдвигайте контрпредложение. Назначьте встречу в менее безлюдном и, кстати, менее… макабрическом месте.

– Каким образом? Уильямс знает, где меня найти, но обратное неверно, да к тому же я завтра уезжаю.

– Если вас убьют, уехать вам не удастся.

– Дюпен, я вас не понимаю. Еще недавно вы говорили, что нужно перейти в наступление, потому что Уильямс не успокоится, пока не загонит меня в могилу. А теперь – предлагаете спасаться бегством?

Дюпен сдвинул брови.

– Если вы встретитесь с Уильямсом в этих катакомбах, у него будут все преимущества, так как он, безусловно, хорошо знает это место.

– Но если мы пойдем вместе, Уильямсу будет не так-то легко убить меня. Кроме того, я надеюсь, что с ним можно договориться – извиниться за то, что сделали мои предки. Объяснить, что я не имею к их деяниям ни малейшего отношения. Что до получения всех этих писем я вообще ничего не знал об этой истории. Этого должно быть вполне достаточно, чтобы уладить недоразумение – мы ведь все-таки не Монтекки с Капулетти.

– По-моему, именно ваш пенсильванский Уильям Пенн сказал: «Знание – сокровище мудрого». Если уж вас не отговорить от этого безрассудства, то к нему, по крайней мере, нужно тщательно подготовиться. Я поспешу в Британский музей и поищу план этих катакомб. Вам же предлагаю заняться снаряжением: два фонаря, свечи и, если можно, оружие для вас. Отправимся в три, прибудем в катакомбы прежде вашего противника – это даст нам некоторое преимущество.

– Хорошо, давайте поступим как люди мудрые, – согласился я. – И попробуем победить ненависть Джорджа Уильямса разумом и здравым смыслом.

Дюпен поднял трость и взглянул в рубиновые глазки золотой кобры.

– Можно попробовать, – сказал он.

* * *

В три часа, как уговорились, мы сидели в экипаже, направлявшемся в Кенсал-грин. Дюпен развернул свиток, на котором оказался весьма запутанный план катакомб.

– Как всегда, вычерчено предельно скрупулезно.

– Когда жизнь зависит от возможности ориентироваться в незнакомом месте, аккуратность – прежде всего. Вот здесь показано, как соотносятся часовня и колоннада с катакомбами под ними, а это – почти целый акр площади. Как видите, у Уильямса будет множество мест, где спрятаться, – сказал Дюпен. – Входов – два: лестница с западной стороны вот этой террасы и лестница вниз отсюда, изнутри часовни. – Он указал оба пункта на плане. – И взгляните сюда: один главный коридор проходит через центр с севера на юг, другой – с востока на запад. Усыпальницы расходятся от центра радиально в четырех направлениях. Говорят, здесь достаточно места для тысячи гробов, расположенных на каменных стойках в нумерованных камерах. Нумерации на плане нет, но она может оказаться полезной, когда мы будем внутри. Свет в катакомбы попадает через вентиляционные шахты, однако следует приготовиться и к полной темноте.

Дюпен кивнул на купленные мной фонари.

– Вероятно, Уильямс тоже имеет при себе копию этого плана и обследовал катакомбы заранее.

– Вполне возможно, – согласился Дюпен. – Это дает ему немалое преимущество.

– Но нас двое, так что перевес на нашей стороне.

– Не стоит полагаться на то, что Уильямс придет один. Конечно, миссис Фонтэн вряд ли явится на эту встречу, однако в доме на Бейхем-стрит у них был еще минимум один сообщник – не считая служанки.

Я вспомнил о камнях, которыми швыряли в нас «духи». Миссис Фонтэн, ее служанка и профессор в тот момент стояли рядом со мной. Значит, Дюпен прав. У Уильямса есть еще один, а то и два сообщника. Казалось бы, это должно встревожить, но вместо этого я ощутил волну странного веселья. Сейчас Джордж Ринвик Уильямс раскроет нам последнюю часть загадки, а после этого есть надежда завершить наше противоборство чем-то наподобие мирного соглашения. Но если Уильямс твердо решился убить меня, мы с Дюпеном положим этому конец. И скоро, совсем скоро я отправлюсь домой, а прошлое воистину останется позади и никак не коснется моей жены…

Извозчик высадил нас у самых ворот кладбища Всех Душ за час до назначенного времени, и я тут же был тронут обманчивым обаянием этого места. Аллеи белых пихт, цветущих кустов и трав создавали приятный сумрак – очаровательное место для пикника или прогулки, если не знать о мертвых, нашедших здесь последний приют. По пути к катакомбам мы глубже и глубже погружались в загробный мир, населенный множеством мраморных ангелов вперемешку с фениксами и бабочками, величественных мавзолеев, украшенных символами древних культур – пирамидами, лотосами, египетскими профилями, обелисками… Склепы были обрамлены фризами из резных венков и гирлянд, языков вечного пламени и змей, кусающих собственный хвост. Все это сулило вечную жизнь и победу над Смертью. Мы молча шли по дорожке меж элегантных и аляповатых надгробий. Я понимал, что место было выбрано нарочно, с целью внушить мне тревогу, но это понимание не избавляло от ощущения надвигающейся гибели.

Дюпен, судя по выражению его лица, чувствовал нечто схожее. При виде величественного здания впереди он негромко сказал:

– Вот и англиканская часовня.

Стены часовни торжественно сияли белым мрамором на фоне окружавшей их зелени. Четыре колоссальные дорические колонны образовывали портик, обращенный к центральной аллее. По обе стороны от него тянулись крытые двойные колоннады. Пространство между колоннами было вымощено каменными плитами и гранитными шашками. Все вместе создавало впечатление строгости и величия.

– Вход в некрополь внутри, – сказал Дюпен, внимательно оглядывая окрестности. – Двери в часовню открыты, но сторожа не видно. Похоже, Уильямс подкупил его, чтобы он провел этот вечер дома. Я надеялся, что мы спустимся в катакомбы первыми, и все же полагаться на эти надежды не стоит.

– Но если он хорошо обследовал катакомбы заранее, ему нет нужды являться сюда задолго до назначенного времени.

– Возможно, – согласился Дюпен. – Однако следует соблюдать осторожность. Давайте подыщем выгодную позицию. Кстати… – Он замедлил шаг и взглянул мне в глаза. – Еще не поздно отказаться от этой безумной затеи.

– Поздно, – твердо ответил я.

И в самом деле – было поздно. Я чувствовал себя солдатом, идущим на бой: враг много сильнее, но долг и вера не позволяют повернуть назад.

Мы поднялись по каменным ступеням и вошли в часовню. Прекрасно расписанный потолок и окно с витражом воодушевляли, но катафалк в центре зала создавал обратный эффект. Подойдя к двери в левой стене, Дюпен отворил ее и заглянул внутрь.