— Долмант, — произнес Эмбан, — сейчас тызанимаешь место председателя в Курии, поэтому в первую очередь обращаюсь ктебе. Думаю, завтра утром мы должны созвать заседание. Кроме того, стоитотговорить наших братьев от возможных прогулок по внешнему городу, конечно же,для их собственной безопасности, потому что в руинах еще могут скрыватьсянаемники Мартэла. Но прежде всего, мы не хотим, чтобы они увидели так незадолгодо заседания, что сталось с их домами. Мы сильно отвратили от себя многихпатриархов, и нам надо сделать все возможное, чтобы не дать им помешатьтеперешнему ходу дел. Думаю, нам надо устроить службу в нефе перед заседаниемКурии. Может быть, что-то такое торжественное и благодарственное. Ортзел, немог бы ты заняться этим? Ты будешь нашим кандидатом на место Архипрелата, такчто пусть привыкают к тебе. И прошу тебя, Ортзел, постарайся периодическиулыбаться. Честное слово, твое лицо от этого не треснет.

— Что, я уж такой суровый, Эмбан? —поинтересовался Ортзел, со слабой полуулыбкой.

— Безупречно, — ответил Эмбан. — Поулыбайсячасок-другой перед зеркалом. Помни, ты будешь добрым, любящим отцом, во всякомслучае, мы хотим, чтобы они так думали. То, что ты будешь делать, когда сядешьна трон — между тобой и богом. А эта служба должна напомнить нашим братьям, чтоони прежде всего — сыны церкви, а потом уже собственники. Затем, послебогослужения, мы прямо из нефа отправимся в Совещательную палату. Я поговорю схормейстером, дабы он постарался, чтобы песнопения громким эхом разносились повсей Базилике. Потом Долмант призовет нас к порядку, и мы начнем с самогонасущного, расскажем всем в подробностях, что происходило. Особенно это пойдетна пользу тем патриархам, что попрятались в подвалы, когда началась осада. Тотнам стоит прибегнуть к услугам очевидцев, я сам для этого подберу людей,обладающих красноречием. Пусть они со всей возможной убедительностью опишут всете мрачные события, что происходили во внешнем городе. Расскажут о творившемсянасилии, поджогах и грабежах, всколыхнут волну недовольства недавними гостяминашего города. Ну, а на сладкое, — произнес Эмбан, довольно потираяруки, — мы преподнесем им генерала Деладу с рассказом о разговоре Энниасас Мартэлом. Затем дадим им время все обдумать. Я же попрошу некоторых из нашихбратьев подготовить речи, полные негодования и осуждения первосвященникаСиммура. После этого Долмант назначит несколько человек для расследования этогодела. Потом мы на пару часов распустим Курию, пусть все немного отдохнут ипоразмыслят над вероломством Энниаса. Когда собрание возобновится, патриархБергстен произнесет речь о необходимости действовать как можно быстрее,напомнив всем о грозящей гибели веры и церкви и настаивая на немедленномголосовании. Надень свои доспехи, Бергстен, и прихвати с собой этот топор.Пусть проникнутся духом военного времени. Затем, последуют традиционные речикоролей Эозии. И побольше трагичности, ваши величества. Поведайте им ожестокостях войны и Отта, и про дьявольские намерения Азеша. Нужно слегказапугать наших братьев, чтобы они голосовали, а не шептались по коридорам,пытаясь заключить друг с другом сделки. Следи за мной внимательно, Долмант. Яразнюхаю, кто из наших братьев любит занудствовать и потянуть время, и укажутебе на них. Не позволяй им этого. И быстрее переходи к голосованию. Нужно, чтобыОртзел сидел на троне Архипрелата еще до захода солнца, а ты, Ортзел, во времяобсуждения держи рот на замке. Некоторые твои мысли весьма противоречивы. Неделись ими с Курией — во всяком случае не завтра.

— Я чувствую себя просто младенцем перед тобой, Эмбан, —мрачно проговорил король Дрегос. — Где ты всему этому научился?

— Большой город, ваше величество, большиесложности, — уклончиво ответил Эмбан.

Король Сорос Пелосийский, человек набожный и благочестивый,во время хладнокровного рассуждения Эмбана несколько раз чуть не потерялсознание. И при первой возможности он поднялся и торопливо покинул палату,бормоча себе под нос что-то о необходимости вознести молитву к Богу.

— Следите завтра за Соросом, ваша светлость, —посоветовал Воргун Эмбану. — Он слишком религиозен. Вдруг, произносязавтра свою речь, он просто решит разоблачить нас. Сорос проводит все своесвободное время в разговорах с Богом, а это порой размягчает мозги. Может, мыобойдемся без него?

— Закон не позволяет нам этого, — сказал Эмбан.

— Мы поговорим с ним, Воргун, — вступил в разговоркороль Облер. — Возможно, нам удастся убедить его, что он слишком плохосебя чувствует, чтобы присутствовать на завтрашнем заседании.

— Я уж постараюсь, чтобы он заболел, — пробормоталВоргун.

Эмбан поднялся со своего кресла.

— Ну что ж, все мы люди занятые, — сказалон. — Так что, как говорится, разбежимся по своим делам.

За ним встал и Спархок.

— Посольство Элении было повреждено во времяосады, — холодно проговорил он. — Могу ли я предложить вам скромныеудобства Пандионского замка взамен?

— Кажется, ты рассержен на меня, Спархок? —невинно спросила она.

— Обсудим это наедине, моя королева.

— Ах, — вздохнула Элана. — Ладно, отведи меняв ваш Замок, а там можешь себе в удовольствие пораспекать меня немного. Нопотом переходи к извинениям и поцелуям. Честно говоря, меня больше интересуетпоследнее. Во всяком случае, отшлепать тебе меня не удастся, пока Миртаи стоитна страже. Ты знаком с ней?

— Нет, моя королева, — ответил Спархок и взглянулна молчаливую тамульскую великаншу, стоявшую за креслом Эланы. Кожа Миртаиимела бронзовый оттенок, а ее глянцево черные волосы были заплетены в тугиекосы. Если бы не рост, а она оказалась на добрые полголовы выше Спархока, еестоило бы назвать красавицей, а темные глаза, слегка приподнятые в уголках,были просто восхитительны. На ней была одета просторная белая рубаха с длиннымирукавами и нечто более напоминающее короткий мужской кильт, чем юбку,подпоясанную на груди. При Миртаи был меч на перевязи, с которым она, казалось,никогда не расставалась. Несмотря на пугающие размеры, она казалась прекрасносложенной. Но во всем ее внешнем облике и невыразительном взгляде красивых глазбыло что то зловещее.

Спархок с ледяной вежливостью предложил королеве своюзакованную в сталь руку и вывел ее через неф и по мраморным ступеням изБазилики. Тут Миртаи постучала по его доспехам пальцем. Она сняла сложенныйплащ со своей руки, встряхнула его и протянула Элане.

— О, зачем? Ведь совсем не холодно, — капризноскривила губы Элана.