– Посторонишься? – спросил воздушный гимнаст, поскольку Те не пошевелился и ничем не выдал своего намерения уйти с дороги.

Тот перевел взгляд на Кристину, которая держалась позади, и внимательно на нее посмотрел. Появилось ощущение, что он хочет то ли что-то ей сказать, то ли, наоборот, понять ее, но в итоге после долгой, очень долгой паузы – Кристине на мгновение даже показалось, что Мануэль сейчас потеряет терпение, – Те неторопливо встал, спустился на землю и сделал пару шагов в сторону, не сводя с них взгляда.

Мануэлю, казалось, внимание Те доставляло дискомфорт; он едва заметно поежился и даже чуть передернул плечами.

– Прошу, – кивнул он, приглашающим жестом пропуская Кристину вперед.

Все еще несколько ошеломленная стремительностью происходящего и совершенно не уверенная в том, что так уж хочет туда идти, Кристина взялась за кольцо в пасти медного льва.

Внутри все было так же, как и в прошлые разы; Кристина поймала себя на мысли, что атмосфера мрачной мистики окончательно отсюда выветрилась. Во всяком случае, для нее. Никаких пугающих шорохов, никаких наводящих ужас звуков, только обычный полутемный фургон, набитый интереснейшими предметами, которые никто не в силах в должной мере оценить, потому что они все свалены в одну кучу. И самое главное, никаких звонков телефона!

Мануэль держался позади и настороженно осматривался. «Наверное, ищет, не засветился ли какой-то реквизит», – подумала Кристина. Все-таки непонятно, зачем вдруг Мануэлю внезапно понадобилось сюда идти и зачем именно с ней. У него была масса времени с тех пор, как он присоединился к «Колизиону», чтобы сюда зайти. А если это в первый раз, то и опасности для него никакой нет и ему не нужно сопровождение.

«Попробую потом спросить, – решила Кристина. – Только надо придумать другую тактику», – пометила она для себя, вспомнив раздражение гимнаста, когда она задала ему этот вопрос.

– Ничего не вижу, – вздохнул Мануэль. – А ты?

– И я, – ответила Кристина и, не столько увидев, сколько почувствовав недовольство своего спутника, добавила: – Наверное, это значит, что «Колизион» вполне устраивает твой дар, полученный в другом цирке.

Мануэль только фыркнул в ответ.

Кристина неуверенно топталась на месте. Ну что, на этом все, можно идти? Больше у них тут никаких дел нет?

– Идем? – спросила она; ей не терпелось отсюда убраться.

– Да подожди, – отмахнулся Мануэль. – Интересно же! Когда еще представится такая возможность?

– Может, все-таки не стоит искушать судьбу? – попробовала настоять Кристина. Да, похоже, Мануэль не испытывал страха и паники, которые, если верить другим, они ощущают, пытаясь войти сюда во второй раз, и симптомов безумия тоже не видно, но… но зачем напрашиваться на неприятности, оставаясь тут дольше, чем нужно?

Мануэль словно не услышал ее слов. Не испытывая никакого трепета перед цыганской кибиткой, которой стращали всех циркачей, он достал из кармана трико фонарик («Надо же, как подготовился!» – отметила Кристина) и включил. Желтый круг бодро забегал по стенам, выхватывая из темноты то один, то другой любопытный реквизит.

На мгновение Кристине показалось, что пол под ногами мелко задрожал, словно кибитка была возмущена столь вопиющим проявлением неуважения.

Но она тут же об этом забыла, когда случилось то, чего она подсознательно так боялась: зазвонил телефон.

«О нет!» – воскликнула про себя Кристина.

– Он звонит каждый раз, когда ты здесь, да? – спросил Мануэль, как-то особенно внимательно на нее глядя.

Кристина кивнула.

– А ты отвечала?

– Отвечала.

– И что?

– И ничего. Шумы и шорохи, – ответила Кристина. Рассказывать про третий визит в кибитку и состоявшийся у нее престранный разговор с неведомым собеседником она почему-то не хотела.

– Ответить не хочешь? – кивнул Мануэль на настойчиво трезвонящий телефон.

– Нет, – буркнула Кристина.

– А вдруг на этот раз ответят?

– Кто?

– Тот, кто на другом конце провода.

– Какого провода? – воскликнула Кристина. – Это цыганская кибитка, которая колесит вместе с цирком!

– Да какая разница! Это же образное выражение; главное – ты поняла, что я хотел сказать! Не хочешь узнать, кто тебе звонит?

– Нет, – отрезала Кристина.

Телефон еще долго и настырно звонил. Кристина невольно вздрагивала от каждого нового дребезжания, а молчание в паузах между звонками становилось все более и более глубоким, пока не начало почти звенеть. И взгляд, которым сверлил ее Мануэль, только ухудшал и без того стремительно растущий дискомфорт.

Наконец целую вечность спустя телефон затих. Кристина незаметно перевела дух.

– Как интересно, – негромко заметил Мануэль.

– Угу, – буркнула Кристина, скрывая свое раздражение. Интересной эта неопределенность может быть только для тех, кого она не касается. А те, чью жизнь она портит, назовут ее какой угодно – досадной, раздражающей, бесящей, но только не интересной. – Ну что, идем? Или хочешь еще что-то посмотреть?

– Да нет, пожалуй, все, что хотел, я уже увидел, – медленно ответил Мануэль. – Пойдем отсюда.

Дважды предлагать не пришлось; Кристина с облегчением направилась к выходу. Но прежде чем открыть дверь, она обернулась и бросила взгляд на шкатулку, которую сама лично закрыла в прошлый раз. Крышка прилегала неплотно из-за застрявших между нею и коробкой бус, и в образовавшейся щели виднелось слабое мерцание. И Кристина точно знала, что там светится: тот искусно сделанный то ли медальон, то ли круглая брошь. И снова подумала, что если «Колизион» и впрямь пытается указать ей на ее цирковую судьбу, то, кажется, все-таки делает это, вопреки мнению остальных, не телефонными звонками, а свечением этого загадочного украшения.

У Кристины даже мелькнула было мысль взять с собой медальон – и показалась очень соблазнительной, но почти сразу пропала.

«Да ты же просто боишься! – усмехнулась та часть Кристины, которая словно со стороны наблюдала за происходящим. – Ты просто не хочешь знать, что за судьбу тебе выбрал цирк, вот и отворачиваешься».

«Неправда, – парировала Кристина. – Если бы засветился какой-нибудь обруч, или мяч для жонглирования, или что-то еще, я бы взяла без раздумий, потому что с ними все понятно. А что это за реквизит такой – непонятное украшение?»

«Вот и узнаешь», – вкрадчиво предложил голос.

Кристина малодушно покачала головой.

«Трусиха!» – констатировал внутренний голос.

«Заткнись!» – сердито прикрикнула Кристина на него.

Крайне неприятно, когда тебя называют трусихой, и вдвойне неприятно, когда в глубине души понимаешь, что это правда.